Иван Филоненко - Хлебопашец

Тридцатые годы... Они войдут в историю уверенной поступью первых пятилеток, пробудивших страстную жажду преобразований. Это было время, когда граждане России проникались дерзновенным духом познания и постижения тайн природы, еще недавно почитавшихся божьим промыслом.

«Человек! Это — великолепно! Это звучит... гордо!»— сказал любимый своим народом пролетарский писатель Максим Горький. Слова эти возвышали строителей нового мира, они выражали нравственный облик всей нации, гордо заявившей устами другого своего великого соотечественника Ивана Владимировича Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача».

«Возьмем!»—заявляли решительно уверенные сограждане. И в делах своих были порой нетерпеливы и торопливы. Но уже знали и вслед за великим сыном русского народа Михаилом Ломоносовым повторяли: «Испытание натуры трудно... однако приятно, полезно, свято. Чем больше таинства ее разум постигает... Чем далее рачение наше в оной простирается, тем обильнее собирает плоды для потребностей житейских».

Но ближе всего им были слова вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина, именем которого называли первые стройки, первые колхозы и совхозы социалистической державы:

«Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем свою власть над ней...»

Слова эти как завет любимого Ильича выписывали на плакатах, которыми украшали стены хат-лабораторий, создававшихся опытниками во многих и многих деревнях обширной страны. Пусть и малы были эти лаборатории, однако именно они становились для колхозного крестьянства практической и теоретической школой по овладению агрономическими знаниями. Именно они послужили толчком к массовому развитию опытничества, которое принесло богатые плоды «для потребностей житейских». Эти опытники на своих делянках проверяли и размножали новые сорта культур, дающие наиболее высокие урожая при местных условиях. Это они на практике проверяли рекомендации ученых и вносили творческое начало в нелегкий труд земледельца. И их по праву величали «разведчиками» высоких урожаев.

Первым среди них уже в те годы называли Терентия Мальцева, имя которого все чаще мелькало в газетных н журнальных статьях. Его приглашали на научные совещания в Омск, Ленинград и Москву. О результатах своей опытной работы он рассказывал на научном совете всемирно известного ВИРа — Всесоюзного института растениеводства. Того самого института, который в 1927 году (тогда он назывался Институтом прикладной ботаники) прислал ему, зауральскому опытнику-единоличнику, 200 граммов семян нового сорта пшеницы.

А поделиться Мальцеву было чем. В 1934 году на его опытных делянках испытывалось больше двух десятков сортов пшеницы, полученных из разных районов страны. На делянках сеял он сою и сорго, чечевицу и фасоль, бобы и кукурузу — культуры в здешних краях новые, ранее не возделывавшиеся Многие из них вскоре распространятся на полях Зауралья, а бобы и фасоль прочно приживутся на огородах, будут крепко поддерживать в суровую годину войны.

Здесь, на коллекционном участке, Мальцев заложил первые свои опыты по искусственному скрещиванию растений. «Учился держать в огрубевших руках своих пинцет»,— скажет Мальцев позже. Сам учился и добровольных помощников учил: девчонки из деревенской школы овладели пинцетом и быстрее и лучше наставника. Вместе с ними он «оперировал» цветущие колоски, пеленал их марлей, чтобы не опылялись сами.

«Оперировал» и не верил, что из этого выйдет толк. Не верил до тех пор, пока не увидел на стеблях пшеницы колосья новой формы. И они одарили его несколькими десятками зерен первых гибридов.

Над ним подшучивали: ну подумаешь, горсть зерен вырастил. Насмешки эти задевали и обижали. Поэтому, выступая на районном совещании опытников в том же 1934 году, он сказал, заступившись за всех испытателей природы:

— Над нами часто посмеиваются. Мол, что это за занятие для взрослого человека — возиться с горсткой семян, с крохотными деляночками и узенькими полосками. Близорукие люди! Они не понимают, что в этих горстках, в этих пакетиках — будущее наше благополучие...

И мог бы добавить: это на узеньких полосках начинал создаваться нынешний урожай колхоза «Заветы Ленина», который в тот год почти вдвое перевыполнил задание по продаже зерна государству — свез на элеватор более семи тысяч центнеров пшеницы, а на полученную прибыль купил две полуторки. Не остались в накладе и колхозники: каждый из них получил по семь килограммов зерна на трудодень! Нигде в округе труд земледельца еще не вознаграждался так весомо.

В этом была и его немалая заслуга. Отчитываясь о проделанной работе, он имел право сказать колхозникам: «Наказ, который вы мне дали при избрании полеводом, я исполняю свято». И когда речь зашла о выборе делегатов на Второй всесоюзный съезд колхозников-ударников, который соберется под сводами Кремлевского дворца в феврале 1935 года, земляки назвали в одни голос Терентия Семеновича Мальцева.

В Челябинске сели в поезд...

— Дали нам хороший плацкартный вагон,— рассказывал потом Мальцев. — А чтобы не скучали в дороге, приставили для проведения культурно-массовых мероприятий паренька, заведующего клубом Челябинского тракторного завода. Невзрачный на вид и одет не шикарно, но что же он с нами сделал в эту поездку! После десяти часов вечера нам разрешали занимать вагон-ресторан. Убирали столы — и ресторан делался клубом, в котором и работал с нами этот паренек. Он мог и слово найти, задушевное, веселое и политическое, и на гармошке сыграть, и сплясать. Как пойдет с молодыми, так и пожилые не выдерживают, сидят, а плечи у них так и ходят. А когда со съезда возвращались, то жалко было расставаться с нашим клубачом, и все благодаря ему чувствовали себя родными...

Мальцев долго будет вспоминать эту поездку и клубача с ЧТЗ. Пройдет почти четыре десятилетия, и он, разговаривая с молодежью конца шестидесятых годов, расскажет об этом пареньке.

— Таких людей надо бы сейчас намного больше, чем их есть. Таких людей, по моему мнению, обязаны мы разыскать, где бы они ни были: в поле или на заводе, в учебном заведении или в учреждении, разыскать, создать им хорошие условия и направить для непосредственной работы с молодежью. Не пожалеть на это дело государственных средств и государственной заботы.

И задумчиво добавит:

— Раньше нам думалось: темнота, люди малограмотные, и потому трудно их воспитывать. А теперь видим, что и темных нет, и не просто грамотных, но и образованных очень много, а воспитывать их еще труднее и еще нужнее. И надо больше говорить с народом о воспитании внутреннего человека, о приучении смотреть в себя, быть непринужденно откровенным в большом и малом...