Иван Филоненко - Хлебопашец

Однако начать испытания весной ему не удалось: все поля, как нарочно, были вспаханы еще с осени. Воплощение замысла пришлось отложить.

Но уже осенью, когда была убрана пшеница, он не дал перепахивать жнивье, а велел лишь взлущить стерню дисковыми лущильниками. Весной повторили эту операцию, а потом, когда уничтожили сорняки и пробороновали, посеяли пшеницу. По непаханому!

И сразу четыреста гектаров. Еще сто гектаров заняли горохом, викой и горчицей. Так что всего —пятьсот!

— Май в тот год выдался на редкость сырым,— будет вспоминать он и через двадцать и через тридцать лет. — По пахоте ни один трактор с сеялкой пройти не мог — тонул, а по непаханому, где только продисковали, там хоть бы что, как по асфальту бежали. То же самое и на жатве повторилось. На одном поле без помех шли комбайны, а на другом, через дорогу,— пережидать пришлось, когда распогодится и земля подсохнет. В то лето выпало небывалое количество осадков — больше годовой нормы...

Жатву вспоминал Мальцев так подробно, будто вчера это было:

— Как раз в эту пору заехали к нам писатели Валентин Овечкин и Геннадий Фиш, видели, как шла уборка и на том поле и на этом. На соседних полях пшеница, посеянная по пахоте, полегла еще в ранней стадии развития. Здесь же, на непаханой ниве, она оказалась устойчивой, неполегшей, с хорошо развитым колосом, высокоурожайной и созрела раньше.

Валентин Овечкин и Геннадий Фиш с восторгом расскажут об этой жатве в очерке «Человек создает землю», который опубликует «Литературная газета» в августе пятьдесят первого года.

«Справа от дороги,— писали они,— стоит спелая, чистая, выше груди пшеница. Слева—тоже хорошая, но хуже.

— Вот здесь,— показывает Мальцев направо,— сеяли мы пшеничку по непаханому, а там, слева,— по паханому, по зяби. Разница даже на глаз видна...

По ниве спокойно, медленно плыл корабль полей — комбайн. На ходу к нему подъезжали запряженные парой лошадей телеги и отваливали, нагруженные мешками тяжеловесного зерна. И такими радостными были в свете осеннего солнца и эти нивы, и свежее жнивье, и комбайн, и эта плотной стеной стоявшая у дороги пшеница, и сам Терентий Семенович, с улыбкой оглядывавший поле боя — поле своей победы...

— Как ни трудно иногда бывает, а за такие вот минуты, когда видишь — не подвела тебя земля родная и ты людей не подвел, за такую радость все отдашь! — говорит Терентий Семенович»,

В эти радостные дни Мальцев был уже в новой должности: совершенно неожиданно он стал директором Шадринской опытной станции. Весть эту принес ему правительственный пакет.

Все было неожиданным: о станции ни Мальцев не вел никаких разговоров, ни с ним никто не говорил о ней. Но то, что она будет, что уже в нынешнем году для нее построят помещение, что в штате ее будет три специалиста, несказанно обрадовало Мальцева. Правда, его смущала новая должность. Хотел отказаться, поехал в район, в область, однако там только руками разводили: мол, не мы назначали, не с нами и говорить об этом.

Так Мальцев стал директором опытной станции при колхозе — единственного в своем роде научно-исследовательского учреждения. Единственного, потому что объект деятельности станции — вся колхозная земля. Направление и характер опытных работ определяются потребностями артельного хозяйства. Главный показатель деятельности — урожай хлебов. И урожай не на опытных делянках, а на всей колхозной земле. Исполнители опытных работ — все колхозники, прямо заинтересованные в хорошей постановке этих работ, так как оплата их трудодня целиком зависит от урожая. Выходит, заинтересованность тут обоюдная.

Приняв новую должность, он постарался максимально «упростить» ее: ни кабинетом не обзавелся на станции, которая была построена в том же году на том самом месте, где когда-то стояла церковно-приходская школа, ни привычкой к разного рода заседаниям с их долгой и утомительной говорильней. А посоветоваться, поспорить можно и в поле, даже в поле лучше — не отвлечешься от практических забот.

Утверждая тематический план, Мальцев поставил перед станцией, перед тремя ее сотрудниками, а значит, и перед самим собой, одну-единственную задачу, но такую, над разрешением которой впору бы работать крупному институту, — разработать систему земледелия, обеспечивающую прогрессивное нарастание почвенного плодородия.

Но для этого сначала надо было ответить на те вопросы, на которые не давала ответа современная наука: как будут влиять на почву однолетние полевые растения, если им, как и многолетним травам, предоставить такую же возможность жить и развиваться без ежегодной пахоты?

То, что первый посев без пахоты дал хороший урожай, еще ничего не доказывало. К тому же лето выдалось дождливое, и хорошие хлеба уродились даже на плохо подготовленных землях. Надо посмотреть, что будет в засуху.

И она не заставила долго ждать. 1951 год — ни одного дождя за весь май и июнь, только 13 июля собрались тучи и на высохшую землю пролилась скупая влага. Следующее лето — еще суше. Однако и в этих условиях урожай по мелко обработанной стерне был не меньше, а больше, чем по вспашке.

Итак, на непаханой земле даже без внесения удобрений хлеб растет лучше и в засуху. Значит, и в сильную засуху влаги в почве было достаточно для создания хорошего урожая. А традиционная вспашка «просушивает» землю на большую глубину...

И потянулся в зауральское село Мальцево поток экскурсантов: ехали агрономы и руководители хозяйств, партийные и хозяйственные работники, ехали из ближних и дальних областей. Одни, правда, неизвестно зачем и приезжали: потоптавшись и побурчав о чем-то, в тот же день и уезжали. Другие просились остаться на два или три дня, но жили по неделе: ходили по полям, дотошно допытывались, присматривались, потом спрашивали:

— Но когда-нибудь вы все же будете пахать с отвалом?

— Поживем — увидим,— отвечал Мальцев. — Может, никогда не будем.

— Вы упростили систему обработки почвы до примитивности.

— Наоборот, это самая сложная система, хотя и кажется на первый взгляд упрощенной. Она требует не только тщательнейшего выполнения каждого вида работ, но и правильного выбора времени их выполнения. В ней все лучшее из достижений науки, и все это лучшее мы сконцентрировали и применили на практике.

— Вы не боитесь рекомендовать такую систему земледелия в производство?

— Признаться, побаиваюсь. Не за систему побаиваюсь, а за ее выполнение. Если умело все делать, то будет хороший урожай, а если так сделать, лишь бы черед отбыть, то можно и совсем ничего не получить. Поэтому мой совет: нашу систему обработки почвы применяйте осторожно и пока в небольших размерах. Надо, чтобы люди поучились сначала.