Эрнст Мулдашев - Всемирный потоп. Мистический закон четырех шестерок

Во сне фантомы пирамид сверкали и переливались всеми цветами радуги

– Я почти сплю.

– Эх!

А потом, четко помню, я видел сон. Прекрасный сон. Я видел прекрасные сверкающие и переливающиеся всеми цветами радуги фантомы пирамид. Толпа злых людей подошла к пирамидам и, подложив заряд, взорвала их. Огромные блоки пирамид разлетелись в стороны. А фантомы, прекрасные фантомы, только слегка колыхнулись и снова встали на свое место. А потом я видел Город Богов, прекраснее которого, как мне снилось, не было ничего на свете. Мне так хотелось увидеть его воочию.

Вскоре все экспедиционные приготовления были закончены. В последний вечер в Уфе нас провожало много людей. На столе стояли запеченная курица, нарезанные овощи, колбаса, сыр, водка лилась рекой. Пришло даже региональное (башкирское) телевидение. Каждый из членов экспедиции, одетый в красивую форму с эмблемами, что-то важно говорил перед телекамерой. Я тоже, как мне помнится, говорил очень важно, принимая величественные позы, – ну что же, выпил все же, да и волновался, наверное.

– Ох и намыслил же я по глобусу. Даже в экспедицию еще не сходил, а уже целую теорию создал, – самокритично думал я. – А ведь Город Богов еще найти надо. Существует ли он на самом деле? Если существует, то это будет косвенным подтверждением всех мыслей и гипотез, родившихся в предэкспедиционный период. А если нет?

Я и в самом деле волновался. Сильно волновался. Тост, который был мне предоставлен, произнес бессвязно и сумбурно. Как ученый я осознавал, что стройное совмещение различных логических подходов не могло носить характера случайности, тем не менее я сомневался. Не верил себе. Найдем ли?

Наш путь из Уфы лежал в Москву, а далее в Непал (Катманду), откуда мы должны были въехать на территорию Китая и по высотному тибетскому плато добраться до священной горы Кайлас.

В Москву провожать нас поехал Юрий Иванович Васильев.

В Москве мы всем табором разместились на квартире Ирины Казьминой, на Таганке. Ирина – уникальная женщина. Случилось так, что она ослепла 16 лет назад по причине неизлечимого заболевания. Мы ее несколько раз оперировали, в результате чего она начала видеть свет. О, сколько радости было всего-то от возможности видеть свет! Несмотря на трагедию со зрением, Ирина стала поэтессой, причем такой, что ее книги стихов мгновенно расходятся. А в последнее время Ирина стала еще и художницей, слепой художницей, и ее «слепые картины» тоже пользуются большим успехом.

Ирина Казьмина

Но главное качество Ирины – мужественность. Она не просто смирилась с недугом, она каким-то невероятным поворотом воли научилась быть счастливой, и не просто счастливой, а счастливой оттого, что она может помогать другим (полноценным!) людям. Она создала службу психологической реабилитации людей в Москве; люди с ней делятся своим горем, и она помогает им, кому словом, кому – напором в бюрократических инстанциях. А самое главное – люди берут с нее пример.

Несколько недель назад, когда Ирина лечилась в Уфе, я, по душам разговаривая с ней, сказал ей, что священная гора Кайлас, по-моему, думает. Откуда взялась эта сумасбродная и предельно странная мысль? Честно говоря, не знаю. У меня не было никаких научных предпосылок, никаких догадок, а мысль родилась просто так, из ниоткуда. Эта мысль проявилась столь ясно и четко, что я не удержался и тут же поделился ею с высокоинтеллектуальной и духовно богатой Ириной.

– Думает, значит, гора. Точно, наверное, думает, – помню лишь, проговорила она.

А еще я помню, как Ирина вместе со слепым итальянцем Доменико, тоже лечившимся у нас, танцевали рок-н-ролл. Оба слепых партнера так хорошо чувствовали друг друга, выдавая сложнейшие «па», что нельзя было поверить в то, что они не видят друг друга. По окончании танца разгоряченный Доменико вскинул руки вверх и крикнул:

– Вива, русса Ирина!

– Молодец, Доменико! – выдохнула запыхавшаяся Ирина.

Итальянец Доменико

Когда Ирина отдышалась, я, помню, спросил ее о том, как они, не видя, не натыкались во время танца друг на друга.

– А мы оба думали только о танце, больше ни о чем. Мысли сами водили нас, – отвечала Ирина.

В тот момент, помню, я подумал о том, что там, на Тибете, возможно, священная гора сама будет водить нас, пожелав или не пожелав показать нам Город Богов. Помню также, что я отмахнулся от этой мысли, помотав головой.

А в Москве, на Таганке, Ирина протянула мне несколько листов ксерокопий каких-то стихов. Это была «Поэма Горы» Марины Цветаевой.

– К чему это? – спросил я.

– К тому, что гора думает.

У меня что-то екнуло внутри, и я углубился в чтение.

Марина Цветаева