Симон Соловейчик - Непрописные истины воспитания. Избранные статьи

С первых дней жизни воспитывая ребенка поощрениями и наказаниями, то есть пытаясь воздействовать на него напрямую, мы сильно облегчаем себе работу воспитания, но одновременно мы внедряем в сознание ребенка образ вселенского кнута и пряника и подрываем его веру в справедливость.

Но разве справедливость не состоит в награде за добро и наказание за дурные поступки?

Конечно, нет. Если бы это было так, то воспитание и вообще было бы невозможно, потому что выросший сын очень скоро обнаруживал бы, что не всегда выпадает награда за добро и следует наказание за дурные поступки. Мы никогда не смогли бы внушить детям любовь к людям и веру в правду.

Но справедливость – не в расплатах и мщениях, мир не торжище, не базар и не рынок, мир, скорее, похож на мастерскую. Мир не торговля, не обмен: «Я сделаю добро – и мне кто-нибудь сделает». А если не сделает, тогда что?

Тогда я стану злым? Нет, человек в своей душе не купец, а творец. Мы любим, мы стараемся совершать добрые поступки, мы трудимся, мы наслаждаемся жизнью потому, что она сама есть творчество, она носит проблемный, а не обменный характер.

Справедливость мира – в его творчестве, проблемности, в нашей деятельности и борьбе. Пока я живу, есть и возможность действовать, стремиться к счастью, вот в чем справедливость. И мы, целиком полагаясь на внутренние силы ребенка, верим в них, растим человека, который не нуждается в страхе, регулирует свою жизнь, исходя из внутренних своих побуждений, ведет себя как человек не потому, что он чего-то боится, а потому, что он действительно человек, нравственное и духовное существо. Или мы этого ничего не признаем, в ребенка нашего не верим, в свою нравственную силу не верим и действуем по модели «кнут и пряник».

Воспитывать по модели «кнут и пряник» относительно легко; такое воспитание нельзя не признать действенным, особенно если проводить его неуклонно. Но оно опасно для будущего детей. Может вырасти человек, который при первой же серьезной неудаче, при первой же беде возденет руки и возропщет: «За что?!» И потеряет веру в правду, веру в жизнь, в любовь и совесть. И тогда окажется, что его воспитывали безнравственным. И тут уж настанет наша очередь воздеть руки и воскликнуть: «За что? За что нам такое наказание, за какие грехи?»

Мы все воспитаны по привычным моделям, никуда от них не уйти. Мы тоже будем воздействовать на детей, воспитывать их в дурном смысле слова, мы тоже люди, и значит, в нас тоже кипит страсть к воспитанию. Мы непременно будем и поучать детей, и приучать их, не имея на то силы и времени, и поощрять, и наказывать; но…

Мы можем изменить взгляд на ребенка, свое представление о нем, Образ Ребенка, и у нас постепенно выработается другое, новое, лучшее отношение к нему. Это единственный шанс для слабого, неспособного, несовершенного воспитателя.

Каждое утро повторяю как молитву, взываю к тому лучшему, что есть во мне: «Мне послан ребенок; это дорогой мой гость; я благодарен ему за то, что он есть. Он так же призван к жизни, как и я, это нас объединяет – мы живые люди. Он такой же, как и я, он – человек, и не будущий человек, а сегодняшний, и потому он другой, как и все люди; я его принимаю, как всякого другого человека. Я принимаю ребенка… Я принимаю его, я охраняю его детство, я понимаю, терплю, принимаю, прощаю. Я не применяю силу к нему, не угнетаю его своей силой, потому что я его люблю. Я люблю его, и я благодарен ему за то, что он есть, и за то, что я могу его любить, и тем самым я возвышаюсь в духе своем».

Если бы не было этих чудесных гостей на земле – детей, то мир погиб бы не от старости, нет, еще прежде – от бездуховности своей.

В сущности, как мало нужно для хорошего воспитания! Надо лишь понять, что нет двух отношений к ребенку, человеческого и педагогического. Есть одно, одно и только одно: человеческое.

Название этой заметки ужаснет иного читателя, и самое легкое его обвинение в адрес автора будет обвинение в гордыне.

Это кто же на свете знает, что такое правда?

Я. Я знаю. Я обязан знать это, как всякий человек, у которого есть дети, который воспитывает детей. Воспитывать без понятия о правде невозможно. Правда – соль воспитания.

В педагогике давно, со времен Коменского, введен принцип природосообразности: воспитательные меры, воспитательная система должны отвечать физиологической и психологической природе ребенка, против природы не пойдешь. Но ведь кроме естественной природы у ребенка есть природа социальная, и ее суть – правда, выработанная человечеством за тысячелетия его развития.

Рядом с принципом природосообразности должен быть и принцип правдосообразности: воспитательные меры должны отвечать правде. Кто не знает, кто не чувствует правды, кто не стремится душой к правде, тот не может хорошо воспитать детей, и нет исключения из этого довольно сурового закона.

Известная детская формула хорошего учителя: «Строгий, но справедливый». Тут интересно «но» – лучше бы учитель был не строгим, а добрым человеком; однако дети готовы простить даже и недостаток доброты в пользу справедливости. За справедливость прощают все, это человеческое качество номер один.

Дети могут жить в беде, без ухода, полуголодными и грязными, но без справедливости они буквально задыхаются. Если же вокруг них царит неправда, их внутренний мир перестраивается так, чтобы он отвечал обстоятельствам и справедливость – иногда в самом извращенном виде – восстанавливалась. Так и появляются преступные души. С детьми, которые приладились душой к несправедливому миру, никак не договориться, и воспитывать их очень трудно.

Хотите вырастить честного человека? Хотите вырастить порядочного? Не говорите ему о правде, не изобличайте его во лжи, поступайте щепетильно, справедливо по отношению к нему, и все будет хорошо. Справедливость – поступок по правде, с-правдой. Поступая справедливо, мы не торгуемся с детьми: «Ах, ты так со мной? Тогда и я так». Мы соотносимся не с детским поведением, а с правдой.

Но что же все-таки правда?

Обратим внимание на языковую тонкость, имеющую не только филологическое, но и философское значение: слово «истина» имеет множественное число (у Пушкина: «Тьма низких истин»), а слово «правда» не имеет его. Истин – бесконечное множество, тьма, а правда одна, одна и только одна. Это потому, что истины относятся ко всему на свете, а правда – лишь к человеку. «Скажите, который час?» – мы хотим знать истину. «Скажите мне правду, который час?» – мы обращаемся к человеку, который может сказать правду, но может и обмануть. Правда всегда относится к человеку, правда – это о человеке. Человек, сказано, – мера всех вещей. Правда – мера человека вообще, цена его, достоинство. В подлинной правде – возвышение человеческого достоинства. Правда в том, что человек велик. Когда люди добиваются правды, это значит, что они хотят быть людьми и чувствовать себя людьми. Любое унижение человеческого достоинства – и ложь, и зло одновременно.