И Винокуров - Кунсткамера аномалий

XV

Мы находились над плоским берегом. Налево тянулись, ПРЯЛИСЬ в бесконечность скошенные луга, уставленные громадными скирдами; направо, в такую же бесконечность

463

дила ровная гладь великой многоводной реки. Недалеко от берега большие темные барки тихонько переваливались на якорях, слегка двигая остриями своих мачт, как указательными перстами. С одной из этих барок долетали до меня звуки разливистого голоса, и на ней же горел огонек, дрожа и покачиваясь в воде своим длинным красным отраженьем. Кое-где, и на реке и в полях, непонятно для глаза - близко ли, дале то вдруг выдвигались лучистыми крупными точками; бесчисленные кузнечики немолчно стрекотали, не хуже лягушек понтийских болот - и под безоблачным, но низко нависшим темным небом изредка кричали неведомые птицы. - Мы в России? - спросил я Эллис. - Это Волга, - отвечала она. Мы понеслись вдоль берега.

- Отчего ты меня вырвала оттуда, из того прекрасного края? - начал я. - Завидно тебе стало, что ли? Уж не ревность ли в тебе пробудилась?

Губы Эллис чуть-чутьдрогнули, и в глазах опятьмелькнула угроза... Но все лицо тотчас же вновь оцепенело. - Я хочу домой, - проговорил я.

- Погоди, погоди, - отвечала Эллис. - Теперешняя ночь-великая ночь. Она не скоро вернется. Ты можешь быть свидетелем... Погоди.

И мы вдруг полетели через Волгу, в косвенном направлении, над самой водой, низко и порывисто, как ласточки перед бурей. Широкие волны тяжко журчали под нами, резкий речной ветер бил нас своим холодным, сильным крылом... высокий правый берег скоро начал воздыматься перед нами в полумраке. Показались крутые горы с большими расселинами. Мы приблизились к ним. - Крикни: "Сарынь на кичку!" - шепнула м при появлении римских призраков, я 4yBCTBOBaJf усталость и какую-то странную тоску, словно сердце во мне таяло, - я не хотел произнести роковые слова, я знал заранее, что в ответ на них появится, как в Волчьей Долине Фрейшюца, что-то чудовищное, - но губы мои раскрылись против воли, и я закричал, тоже против воли, слабым напряженным голосом: "Сарыкьна кичку!"

464

XVI

Сперва все осталось безмолвным, как и перед римской развалиной, - но вдруг возле самого моего уха раздался грубый бурлацкий смех - и что-то со стоном упало в воду и стало захлебываться... Я оглянулся: никого нигде не было видно, но с берега отпрянуло эхо - и разом отовсюду поднялся оглушительный гам. Чего только не было в этом хаосе звуков: крики и визги, яростная ругань и хохот, хохот пуще всего, дверей и сундуков, скрип снастей и колес, и лошадиное скакание, звон набата и лязг цепей, гул и рев пожара, пьяные песни и скрежещущая скороговорка, неутешный плач, моление жалобное, отчаянное, и повелительные восклицанья, предсмертное хрипенье, и удалой посвист, гарканье и топот пляски... "Бей! вешай! топи! режь! любо! любо! так! не жалей!" - слышалось явственно, слышалось даже прерывистое дыхание запыхавшихся людей, - а между тем кругом, насколько глаз доставал, ничего не показывалось, ничего не изменялось: река катилась мимо, таинственно, почти угрюмо; самый берег казался пустынней и одичалей - и только. Я обратился к Эллис, но она положила палец на губы... - Степан Тимофеич! Степан Тимофеич идет! зашумело вокруг, - идет наш батюшка, атаман наш, наш кормилец! - Я по-прежнему ничего не видел, но мне внезапно почудилось, как будто громадное тело надвигается прямо на меня... - Фролка! где ты, пес? загремел страшный голос. - Зажигай со всех концов - да в топоры их, белоручек!

На меня пахнуло жаром близкого пламени, горькой гарью дыма -ив то же мгновенье что-то теплое, словно кровь, брызнуло мне в лицо и на руки... Дикий хохот грянул кругом...

Я лишился чувств - и когда опомнился, мы с Эллис тихо скользили вдоль знакомой опушки моего леса, прямо к старому дубу...

- Видишь ту дорожку? - сказала мне Эллис, - там, где месяц тускло светит и свесились две березки?.. Хочешь туда?

Но я чувствовал себя до того разбитым и истощенным, что я мог только проговорить в ответ: - Домой... домой!.. - Ты дома, - отвечала Эллис.

465

Я действительно стоял перед самой дверью моего дома - один. Эллис исчезла. Дворовая собака подошла было, подозрительно оглянула меня - и с воем бросилась прочь. Я с трудом дотащился до постели и заснул, не раздеваясь.

XVII

Все следующее утро у меня голова болела, и я едва передвигал ноги; но я не обращал внимания на телесное мое расстройство, раскаяние меня грызло, досада душила.

Я был до крайности недоволен собою. "Малодушный! - твердил я беспрестанно, - да, Эллис права. Чего я испугался? как было не воспользоваться случаем?.. Я мог увидеть самого Цезаря - и я замер от страха, я запищал, я отвернулся, как ребенок от розги. Ну, Разин - это дело другое. В качеств" дворянина и землевладельца... Впрочем, и тут, чего же я,': собственно, испугался? Малодушный, малодушный!.." а

-Да уж не во сне ли я все это вижу? - спросил я ссбц наконец. Я позвал ключницу, j

- Марфа, в котором часу я лег вчера в постель - иц помнишь?. Щ

- Да кто ж тебя знает, кормилец... Чай, поздно. В су-1 меречки ты из дома вышел; а в спальне-то ты каблучищами-тО^ за полночь стукал. Под самое под утро - да. Вот и третьего дня тож. Знать, забота у тебя завелась какая.

"Эге-ге! - подумал я. - Летанье-то, значит, не побежит сомнению". Ну, а с лица я сегодня каков? - прибизил я

громко.

- С лица-то? Дай погляжу. Осунулся маленько. Да и бледен же ты, кормилец: вот как есть ни кровинки в лице. Меня слегка покоробило... Я отпустил Марфу. "Ведь этак умрешь, пожалуй, или сойдешь с ума, рассуждал я, сидя в раздумье под окном. - Надо это все бросить. Это опасно. Вот и сердце как странно бьется. А когда я ^гаю, мне все кажется, что его кто-то сосет или как будто t i н-'ro что-то сочится, - вот как весной сок из березы, если во кнуп> в нее топор. А все-таки жалко. Да и Эллис... Она играет со мной, как кошка с мышью... а впрочем, едва ли она желает мне зла. Отдамся ей в последний раз нагляжусь - а там... Но если она такое

быстрое передвижение не может не быть вредным; говорят, и в Англии на железных дорогах запрещено ехать более ста двадцати верст в час..."

Так я размышлял с самим собою - но в десятом часу вечера я уже стоял перед старым дубом". Вот такие необыкновенные полеты в объятиях призрака - полеты и во времени, и в пространстве - довелось испытать, благодаря полету фантазии автора рассказа "Призраки", его главному герою. Зададимся же вопросом: а не сталкиваются ли люди в реальной жизни с чем-либо подобным?

Сколь это ни покажется странным, но необыкновенный феномен проникновения как бы за грань времени, похоже, чаще всего связан именно с призраками, призрачными миражами, привидениями. Иногда человек встречается с призраками прошлого буквально лицом к лицу, оставаясь при этом в нашем времени. Но бывает и так, что он сам как бы переносится в прошлое. При этом воссоздается, соответственно эпохе и времен встреченных там "иновремян", но вся обстановка и даже сам дух того времени! Самый знаменитый случай подобного рода - "приключение" двух английских учительниц в Версале, пережитое ими 10 августа 1901 года. Когда Тургенев только приступил к созданию "Призраков", до того странного происшествия оставалось еще целых сорок лет. Итак, что же произошло в полдень десятого августа первого года нашего столетия?