И Винокуров - Кунсткамера аномалий

А теперь вновь вернемся к Тургеневу. Герой "Призраков" просит Эллис отнести его в Петербург, и она тут же выполняет его желание: "Слуша-а-а-а-ай!" - раздался в ушах моих протяжный крик. "Слуша-а-а-а-ай!" - словно с отчаянием отозвалось в отдалении. "Слуша-аа-а-ай!" - замерло где-то на конце света. Я встрепенулся. Высокий золотой шпиль бросился мне в глаза: я узнал Петропавловскую крепость.

Северная, бледная ночь! Да и ночь ли это? Не бледный, не больной ли это день? Я никогда не любил петербургских ночей; но на этот раз мне даже страшно стало: облик Эллис исчезал совершенно, таял, как утренний туман на июльском солнце, и я явно видел все свое тело, как оно грузно и одиноко висело в уровень Александровской колонны. Так вот Петербург! Да, это он, точно. Эти пустые, широкие, серые улицы; эти серо-беловатые, желто-серые, серо-лиловые, оштукатуренные и облупленные дома, с их впалыми окнами, яркими вывесками, железными навесами над крыльцами и дрянными овощными лавчонками; эти фронтоны, надписи, будки, колоды; золотая шапка Исаакия ненужная пестрая биржа; гранитные стены крепоси и взломанная деревянная мостовая; эти барки с сен м и дровами; этот запах пыли, капусты, рогожи и КОЕ Хшни, эти окаменелые дворники в тулупах у ворот, лл скорче

456

ных дрожках, - да, это она, наша Северная Пальмира. Все видно кругом; все ясно, до жуткости четко и ясно, и все печально спит, странно громоздясь и рисуясь в тускло-прозрачном воздухе. Румянец вечерней зари - чахоточный румянец - не сошел еще и не сойдет до утра с белого, беззвездного неба; он ложится полосами по шелковистой глади Невы, а она чуть журчит и чуть колышется, торопя вперед свои холодные И, не дожидаясь моего ответа, она понесла меня через Неву, через Дворцовую площадь, к Литейной. Шаги и голоса послышались внизу: по улице шла кучка молодых людей с испитыми лицами и толковала о танцклассах. "Подпоручик Столпаков седьмой!" крикнул вдруг спросонку солдат, стоявший на часах у пирамидки ржавых ядер, а несколько подальше, у раскрытого окна высокого дома, я увидел девицу в измятом шелковом платье, без рукавчиков, с жемчужной сеткой на волосах и с папироской во рту. Она благоговейно читала книгу: это был том сочинений одного из новейших Ювеналов. - Улетим! - сказал я Эллис. Минута, и уже мелькали под нами еловые лесишки и моховые болота, окружающие Петербург. Мы направлялись прямо в югу: небо и земля, все становилось понемногу темней и темней. Больная ночь, больной день, больной город - все осталось назади".

Сравним этот фрагмент с описанием "путешествия" Монро, совершенного 30 октября 1960 года после полудня: "Примерно в три пятнадцать лег с намерением посетить Э. У. в его домике, находящемся на расстоянии пяти миль. С некоторыми затруднениями мне в конце концов удалось вызвать у себя состояние вибрации. Отделившись от физического тела, остался в комнате. Мысленно сконцентрировавшись на Э. У., медленно ^ад оживленной улицей, перемещаясь над тротуаром на ^оте примерно двадцать пять футов (на уровне верхнео края окон второго этажа). Узнал улицу (главная улица

457

городка), узнал и квартал, над которым пролетал. В течение нескольких минут скользя над тротуаром, разглядел заправочную станцию на углу и белого цвета машину со снятыми задними колесами, стоящую перед раскрытыми решетчатыми дверями, перепачканными смазкой. Был расстроен тем, что не попал к Э. У. Не видя ничего достойного интереса, решил вернуться в физическое тело, что и проделал без каких-либо з почему не попал туда, куда собирался. Следуя какому-то внутреннему побуждению, встал, спустился в гараж, сел в машину и проехал пять миль до городка, где жил Э. У. Решив извлечь хоть какую-то пользу из этой поездки и проверить виденное сверху, поехал к тому самому углу Мэйнстрит, где видел белую машину перед открытыми дверями. Она была на месте. Хоть и мелочь, а все-таки какое-то подтверждение! Подняв голову вверх, туда, где я плыл над тротуаром, замер от неожиданности: именно на том уровне проходили электрические провода довольно высокого напряжения. Может, электрическое поле притягивает Второе Тело? Не благодаря ли ему оно обладает способностью перемещаться в пространстве? Вечером этого дня я все же попал в дом к Э. У. Кажется, уже в первый раз я был не очень далеко от цели: примерно в три двадцать пять он, как выяснилось позже, шел по Мэйн-стрит, а я следовал за ним прямо у него над головой, не подозревая об этом".

Конечно же, герою рассказа Тургенева, в отличие от Монро, не было надобности проверять свои впечатления - законы жанра не позволяют. В жизни, однако, это оказывается возможным, и проверка показывает, что "путешественник" действительно странным образом "побывал" там же, где оказалось его нечто, обычно не выходящее за пределы физического тела "путешествующего".

Вместе с тем, сколь ни загадочны подобные перемещения в пространстве, Тургенев в "Призраках" огясывает еще более удивительные странствия не тол^о в пространстве, но одновременно и во времени: Эллис

легко переносит героя рассказа в Римскую империю времен Цезаря и в Россию периода восстания Степана Разина.

Чтобы проиллюстрировать сказанное, придется привести довольно-таки значительный отрывок из "Призраков". Вот он.

XI

"На следующую ночь, когда я стал подходить к старому дубу, Эллис понеслась мне навстречу, как к знакомому. Я не боялся ее по-вчерашнему, я почти обрадовался ей; я даже не старался понять, что со мной происходило: мне только хотелось полетать подальше, по любопытным местам.

Рука Эллис опять обвилась вокруг меня - и мы опять помчались.

- Отправимся в Италию, - шепнул я ей на ухо. - Куда хочешь, мой милый, - отвечала она торжественно и тихо - и тихо и торжественно повернула ко мне свое лицо. Онопоказалосьмненестольпрозрачным, как накануне; более женственное и более важное,.оно напомнило мне то прекрасное создание, которое мелькнуло передо мной на утренней заре перед разлукой.

- Нынешняя ночь - великая ночь, - продолжала Эллис. - Она наступает редко - когда семь раз тринадцать... Туг я не дослушал несколько слов. - Теперь можно видеть, что бывает закрыто в другое время.

- Эллис! - взмолился я, - да кто же ты? скажи мне наконец!

Она молча подняла свою длинную белую руку. На темном небе, там, куда указывал ее палец, среди мелких звезд красноватой чертой сияла комета.

- Как мне понять тебя? - начал я. - Или ты - как эта комета носится между планетами и солнцем - носишься между людьми... и чем?

Но рука Эллис внезапно надвинулась на мои глаза... Словно белый туман из сырой долины обдал меня...

- В Италию! в Италию! - послышался ее шепот. - Эта ночь - великая ночь!

459

Туман перед моими глазами рассеялся, и я увидал под собою бесконечную равнину. Но уже по одному прикосновению теплого и мягкого воздуха к моим щекам я мог понять, что я не в России; да и равнина та не походила на наши русские равнины. Это было огромное тусклое пространство, по-видимому не поросшее травой и пустое; там и сям, по всему его протяжению, подобно небольшим обломкам зеркала, блистали стоячие воды; вдали смутно виднелось неслышное, недвижное море. Крупные звезды сияли в промежутках больших красивых облаков; тысячеголосная, немолчная и все-таки негромкая трель поднималась отовсюду - и чуден был этот пронзительный