Игорь Красавин - Techne. Сборка сообщества

Пока глобальное пространство существует главным образом для элит, но в дальнейшем оно будет заполняться сообществами, которым потребуются новые формы государственной организации – регионального, континентального и мирового уровней. Все это даст устойчивость развития и роста, но трудно себе представить, чтобы подобные меры были осуществлены в централизованном или хотя бы договорном порядке. В конце концов, мягкой силой пользуются, когда не могут применить силу твердую. И все же благодаря сохранению глобального капитализма, несмотря на вероятные войны, кризис американской гегемонии открывает возможность реализации конкурентного сценария, в котором претенденты на гегемонию будут вынуждены использовать собственное развитие и мягкую силу для обеспечения роста союзных сообществ.

Два основных условия глобального справедливого и взаимного включения – сохранение мирового рынка и рост крупных периферийных сообществ, таких как Китай, Индия, Бразилия и Россия. Их развитие, во-первых, оттянет на себя часть глобальной покупательной, производительной и кредитной способностей. Во-вторых, их политическая конкуренция как друг с другом, так и с богатыми странами позволит малым и зависимым сообществам выбирать между наиболее подходящими предложениями со стороны крупных сообществ и использовать их конкуренцию для обеспечения собственных выгод и роста.

В этом отношении весьма полезным окажется опыт европейских стран XIX в. Их ситуация заключалась в том, что гегемон (Британия) поддерживал трансформацию сообществ, демократизацию политических режимов и экономический рост, вместо того чтобы препятствовать им, как это было в странах Латинской Америки и Азии. Условиями такого отношения была политическая заинтересованность Британии, конкурирующей с Россией, в поддержке со стороны остальных европейских стран, что перевешивало краткосрочные экономические выгоды односторонней монополии. И поскольку рост континентальной Европы не мог избежать посредничества банков Сити и кабинетов Уайтхолла, Британия сохраняла свою гегемонию, а ее соседи – способность к развитию.

В XXI в. развивающиеся страны, в особенности Восточная Азия, повторяют траекторию Европы XIX в. Ни Китай, ни США, которые создают свои зоны свободной торговли на Тихом океане и рассчитывают на военные союзы, не смогут в полной мере подчинить ЮВА, но своей конкуренцией будут способствовать росту и развитию местных сообществ. В той же ситуации окажутся страны Латинской Америки вследствие конкуренции США, Бразилии и ЕС; страны бывшего Советского Союза вследствие конкуренции ЕС, России, и Китая. По отдельности каждое из крупных сообществ будет пытаться организовать такие зоны интеграции, которые будут нацелены на одностороннее извлечение выгод, учитывая главным образом интересы своих корпораций и лишь отчасти интересы малых сообществ. Но конкуренция с другими крупными образованиями заставит их как-то привлекать своих союзников, и регулируемый рынок в гораздо большей мере, чем прежде, станет характеризовать международные отношения сообществ.

В политическом аспекте крупные государства будут эксплуатировать страх малых стран перед чей-то монопольной властью: финансовое хищничество США, всевластие китайской бюрократии или торговое давление ЕС сподвигнут малых участников к постоянному лавированию, торгу уступок и расширению требований к организуемым пространствам интеграции. В то же время искореженная социальная структура периферийных сообществ во время трансформации будет нести существенные риски, а пример глобальной политики США или России в Закавказье показывает, как крупные участники могут манипулировать малыми в свою пользу, избегая больших войн, провоцируя малые и поддерживая неопределенность в целевых регионах.

Сворачивание американской гегемонии кардинальным образом повлияет на статус и работу важнейших международных организаций, таких как ООН, МВФ, Всемирный Банк и ВТО. Реформа ООН, о необходимости которой твердят уже столько времени, представляется одной из наиболее легких операций, поскольку реальной власти ООН никогда не имела. В то же время эта организация является важной глобальной легитимирующей публичной политической площадкой, и нужду в ней большие и малые государства обнаружат уже совсем скоро. Расширение Совета Безопасности придаст больше власти как самой организации, так и ее наиболее влиятельным членам, в противном случае ООН просто исчезнет. И вопросы, решение которых ее реанимирует, будут касаться не только прекращения войн на Ближнем Востоке, но и организации более справедливой международной торговли.

Пожалуй, реформа экономических организаций окажется гораздо длительней и труднее, и вряд ли участники согласятся на некое действительно международное образование, наподобие кейнсианского варианта Бреттон-Вудской системы, c банкором в качестве глобальной валюты. Конвертируемость валюты, а в особенности ее статус в качестве резервной, дает очевидные преимущества странам, ее печатающим. Эти преимущества – относительное «исчезновение» внешней торговли (отсутствие необходимости менять свою валюту на другую), свобода от дефолта и возможность финансовых спекуляций на внешних рынках. Поэтому ни США, ни ЕС, ни КНР не будут содействовать продвижению централизованной глобальной финансовой системы, оставив себе способность к экспансии. Скорее всего, будет создано несколько региональных зон, отличающихся своими финансовыми институтами, используемой международной валютой и фокусирующихся вокруг своих капиталистических центров 719.

Тем не менее логика конкуренции и торга уступок проявит себя в первую очередь здесь, поскольку целью политических ухищрений будет оставаться управление глобальными обменом и ликвидностью, а для этого нужна признаваемая институциональная организация. Таким образом, конкуренция ЕС и Китая за политическую поддержку других стран сделает гораздо больше для изменения международной торговли и финансов в пользу их более справедливого устройства, нежели все протесты антиглобалистов, вместе взятые. Наконец, благодаря всему вышеперечисленному и неизбежному росту на периферии произойдет ослабление властной монополии местных элит с последующей трансформацией сообществ, которая ускорит их развитие и демократизацию.

США, положив себя на сдерживание Китая, вряд ли смогут сохранить свою гегемонию после разрушения управляемой американскими банками долларовой системы ликвидности. Это означает, что между 2020 и 2030 гг., вне зависимости от того, будет война США с КНР или нет, их зона военного, финансового и торгового контроля сузится до рынков Тихого и отчасти Индийского океанов как наиболее динамичных регионов, чьи экономики, благодаря высоким темпам роста, способны поглотить избыточный капитал. Сохранение глобального рынка и временного политико-экономического контроля Вашингтона в ЮВА поддержит американскую плутократию, так что она уже не столкнется с серьезной политической оппозицией, которая могла бы поколебать ее положение внутри США. Это означает, что будет продолжено движение в сторону все большей финансиализации американского сообщества, замыкания рассчитанных на богатых потребителей частных анклавов собственности, инфраструктуры и услуг, наряду с прогрессирующей маргинализацией остальных групп. Отдельные острова частного благополучия будут расцветать посреди общего деградирующего социального устройства, что сделает крупные города США похожими на их латиноамериканских собратьев.