Игорь Красавин - Techne. Сборка сообщества

…в XVIII в. китайский национальный рынок намного превосходил по своей величине и плотности любой западный национальный рынок. Эти большие размеры и плотность… были связаны не только с намного большей численностью населения Китая, но и с тем, что уровень развития коммерциализации, транспортной инфраструктуры, производительности сельского хозяйства, сложности производства и доходов на душу населения был таким же, как в самых богатых странах Европы, или даже более высоким 260.

Такое общественное устройство распыляло капитал среди мелких производителей и потребителей, а не концентрировало среди инвесторов. Наиболее доходные статьи производства и торговли, приходящиеся на экспорт шелка и керамики, как и в XXI в., были монополизированы государством. Ограничение крупной частной торговли, финансовых услуг и крупного производства сделали главными экономическими участниками крестьянские семьи и общины, то есть мелких лавочников, ремесленников и земледельцев. В результате каждый имел работу, гарантированный доход, при том, что стоимость такого труда оставалось невероятно низкой, ниже, чем труд английских машин XIX в. 261. Вместе с тем эта структура отношений не имела ни желания, ни средств к изменениям. В аспекте социальной модернизации китайское сообщество стало статичным. До тех пор, пока у берегов не появились британские пароходы, Китаю никакие изменения были не нужны. Социально-экономическая политика императоров наконец достигла процветания и ограничила неравенство. Оно могло изобретать, но не имело нужды в том, чтобы резко увеличивать военные, производственные, финансовые или иные мощности, тем более подпускать к ним частных лиц.

Хотя институциональное устройство Восточной Азии почти не оставляло пространства для крупных инноваций или инвестиций в основной капитал или торговлю на дальние расстояния, оно открывало прекрасные возможности для развития трудоемких технологий, которые способствовали росту годового дохода на душу населения, даже хотя они не увеличивали производство поденно или почасово 262.

Для сравнения: Британия как государство, в пересчете на душу населения, была богаче китайской империи. Благодаря государственному долгу размером в 100—150% ВВП, в течение XVIII в. доходы британского государства в несколько раз превысили фискальные поступления Цинь. Безжалостное налоговое давление, для оплаты долга, во много раз превосходило китайское. Это позволяло Британии, в пересчете расходуемых средств на душу населения, тратить на ведение войн и содержание военных сил в десять раз больше Китая (или в два раза меньше Китая при соотношении величины населения 1:20) 263. В отличие от капиталистических государств, китайская империя не могла создать постоянную концентрацию средств, не поступившись стабильностью политического режима, и не была способна заставить население изменить свои профессиональные практики и образ жизни, исходя из соображений увеличения доходности и международного влияния.

При династии Цинь Китай пережил еще один социально-экономический подъем, но к концу XVIII в. китайское сообщество переживает очередной кризис, зеркально отражающий все предыдущие 264. Несмотря на последовательную политику правительства, рост крупных деловых предприятий, особенно в прибрежных зонах, был неизбежен, и пока пределы роста не были достигнуты, коммерциализация и концентрация капиталов и предприятий питали китайскую экономику 265. Но по достижению пределов началось обнищание населения и обогащение верхушки 266, которые сопровождались вмешательством европейцев. Правительство закрывало внутренний рынок от иностранцев, но британцы нашли способ открыть его с помощью опиума, и кризисное состояние циньского Китая проявилось в эпидемии наркомании, губившей людей и выводившей серебро из страны. Неуклонный регресс китайского сообщества в конечном счете привел к восстанию тайпинов в 1850—1864 гг., введших принудительное имущественное и гендерное равенство, открывших школы и бывших непобедимыми до тех пор, пока императорский двор не согласился с неравноправными договорами, навязанными европейскими державами в ходе второй опиумной войны 1856—1860 гг.

Европейская интервенция для Цинь была унизительной, однако сохранила власть правящей династии; ценой спасения стало открытие внутреннего рынка. Не имея возможности обновить общественный договор, китайское сообщество становилось все более бедным и архаичным. Неравноправные договоры, концессии и колонии, которые европейцы получали в Китае, способствовали проникновению западного капитала на внутренний рынок. Хотя государственные структуры управления практически феодализировались, экономический рост конца XIX – начала XX в. сформировал и богатых буржуа Шанхая, и массу маргиналов. Отдельные попытки модернизации после ряда восстаний и войн с Японией при неспособности режима к трансформации сообщества лишь укрепили чиновников, военных и городских буржуа в решении избавиться от монархии. Свержение Цинь в 1911 г. повлекло распад государства и состояние перманентной войны вплоть до захвата власти коммунистами.

Глобализация Ближнего Востока, форсированная капиталистическими сообществами Древней Греции, была продолжена кочевыми племенами: в VII—VIII вв. арабами и в XIII—XIV вв. монголами. «Вопреки распространенному мнению, кочевники куда менее склонны к переселениям, чем земледельцы» 267. Как правило, они кружат по местам стоянок; на переселения их могут сподвигнуть изменения климата и социальная поляризация, вызванная проникновением рыночных отношений, как в случае с хунну (гунны) во II—IV вв. (и всем Великим переселением народов IV—VII вв.) или с тюрками в VI—XI вв. Миграции кочевников в этих условиях были разрушительными, но краткими по воздействию, и культурных следов потомкам оставили мало. Социальные изменения внутри варварских племен, инспирированные тесными контактами с земледельческими сообществами, оказали гораздо большее влияние на ход истории. Дикие германцы, например, никогда бы не смогли захватить Западную Римскую империю, не создай они аристократические военизированные сообщества в ходе общения и торговли с римлянами.

Аравийский полуостров с начала времен выплескивал кочевые племена, и они смерчем проходили по нитям земледельческой ирригации, чтобы исчезнуть, будто их и не было. К тому времени, когда Мухаммаду стали являться видения Джабраила, весь Ближний Восток был пронизан связями сообществ и регионов. Попытки экономического, политического и религиозного объединения, начатые Александром Македонским, были продолжены диадохами, римлянами, парфянами и персами. Все они стремились упорядочить взаимосвязи территорий с помощью захватов, идеологии и торговли.