Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Я полагаю, что наивная теория производительности в обеих своих версиях далеко не удовлетворяет требованиям, которые мы вправе прилагать к научному объяснению процента.

Со времени резких критических нападений, которым подверглись теории производительности со стороны социалистической и «социально-политической» школы, неудовлетворительность этих теорий, по крайней мере в немецкой науке, стала очевидной и поэтому я чуть ли не должен опасаться, что буду ломиться в открытые двери, если стану подробно обосновывать произнесенный мною приговор. Тем не менее я не могу отказаться от этого, отчасти потому, что в области рассматриваемых нами идей было высказано так много поверхностных и непродуманных взглядов, что я, как критик, уже никак не вправе делать те же ошибку, отчасти, и даже главным образом, потому, что я намерен опровергать наивную теорию производительности при помощи аргументов, которые существенно отличаются от аргументов критики социалистов, и которые, на мой взгляд, ближе затрагивают суть нашего предмета.

Начнем с первой версии.

Если нас уверяют, что процент обязан своим происхождением своеобразной силе капитала, направленной на созидание ценности, то прежде всего у нас должен возникнуть вопрос: какие существуют доказательства того, что капитал действительно обладает такой силой? Пока эта мысль не доказана, она не может служить достаточным основанием для серьезной научной теории.

Если мы будем просматривать произведения наивных теоретиков производительности, то мы найдем в них некоторые доказательства физической производительности капитала, но не найдем почти ничего такого, что можно было бы назвать попыткой доказать существование силы капитала, непосредственно созидающей ценности. Они утверждают, что такая сила существует, но не ее доказывают, за исключением одного только рассуждения, в котором факт, что при производительной затрате капитала постоянно получается излишек ценности, рассматривается как своего рода основанное на опыте доказательство ценностной производительности. Впрочем, и эта мысль высказывается только очень поверхностно. Сравнительно яснее всего эта мысль высказывается Сэем, когда он в выше цитированном месте (с. 147) спрашивает, каким образом капитал мог бы постоянно приносить самостоятельный доход, если бы он не обладал самостоятельной производительностью, и Риделем, по мнению которого производительность капитала «проявляется» в происхождении излишка ценности 387 .

Но как обстоит дело с убедительностью этого «основанного на опыте» доказательства? Действительно ли факт, что при применении капитала постоянно получается излишек ценности, содержит в себе достоверное доказательство того, что капитал обладает силой, созидающей ценности?

Конечно, нет, как и факт, что в высоких горах после выпадения снега летом постоянно наступает повышение барометра, не является достоверным доказательством того, что в летнем снеге заключается какая-то магическая сила, поднимающая столб ртути, — наивная теория, которую нередко можно услышать из уст жителей гор. Научная ошибка, которая здесь делается, очевидна: обыкновенные гипотезы смешиваются здесь с доказанными фактами. В обоих случаях мы имеем дело с некоторой эмпирической зависимостью между двумя фактами, причины которой еще неизвестны, а только отыскиваются. В обоих случаях возможны многие причины для объяснения данного явления. В обоих случаях можно поэтому высказать о настоящей причине много гипотез; и объяснение повышения барометра специфической силой летнего снега, а прибавочной ценности на капитал специфической силой капитала, созидающей ценности, является только одной из многих возможных гипотез. Это тем более так, потому что вообще о существовании «сил», при помощи которых объясняется происхождение этих явлений, ничего не известно; эти силы нужно было специально постулировать для данной конкретной цели — объяснения явления.

Сравниваемые нами случаи сходны не только в том, что представляют собой примеры обыкновенных гипотез, но и в том, что они представляют собой примеры плохих гипотез. Вероятность гипотезы зависит от того, находит ли она себе подтверждение также вне того факта, который вызвал ее к жизни, и, в особенности, говорят ли в ее пользу соображения внутренней правдоподобности. Известно, что это не имеет места по отношению к наивной гипотезе жителей гор — ни один образованный человек не верит, будто повышение столба ртути вызывается мистической силой летнего снега. Но не лучше обстоит также дело и с гипотезой о силе капитала, созидающей ценности: с одной стороны, она не подтверждается ни одним другим фактом, — следовательно, она совершенно непроверенная гипотеза; с другой стороны, она противоречит природе вещей — следовательно, она невозможная гипотеза.

Приписывать капиталу силу, созидающую ценности в буквальном смысле слова, значит совершенно не понимать сущности ценности, с одной стороны, и сущности производства, — с другой. Ценность вообще не созидается и не может быть созидаема. Производятся только формы, вещественные фигуры, вещественные комбинации, т. е. вещи, блага. Последние могут, конечно, обладать ценностью, но этой ценности они не выносят с собою в готовом виде из производства, как нечто необходимое: они приобретают ее всегда только извне — из взаимоотношения потребностей и их удовлетворения в хозяйственном мире. Ценность обусловливается не прошедшим благ, а их будущим; она возникает не в мастерских, в которых были созданы блага, а определяется потребностями, которые она должна удовлетворить. Ценность не может быть выкована, как молоток, или соткана, как кусок полотна: если бы это было возможно, то в наших народных хозяйствах не было бы тех ужасных потрясений, которые мы называем кризисами, и единственной причиной которых является то, что массы продуктов, произведенных по всем правилам искусства, не могут приобрести предполагаемой ценности. Производство может создавать только блага, о которых можно предполагать, что, при ожидаемом взаимоотношении между потребностями и их удовлетворением, они приобретут ценность. В известной степени производство напоминает белильщика. Подобно тому, как белильщик подвергает действию солнечных лучей свое полотно, так и производство направляет свою деятельность на такие предметы и места, где оно может ожидать для своих продуктов ценности. Но ценности оно не создает, как не создает солнечных лучей белильщик.

Я полагаю, что могу не приводить других положительных доказательств этой мысли: она кажется мне слишком уже очевидной для того, чтобы нуждаться в таковых. Напротив, не будет, может быть, излишним защитить эту мысль от некоторых возражений, которые на первый взгляд, но только на первый, будто бы противоречат ее верности.