Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

И теперь, и прежде мы говорим и говорили о субъективной и объективной ценности в таком духе, как будто в лице их мы имеем дело не с двумя членами одного общего понятия ценности, высшего по отношению к ним, а с двумя различными, совершенно самостоятельными понятиями. Но так ли это на самом деле? Неужели совсем нельзя установить какое-нибудь более общее понятие ценности, которое обнимало бы собой как субъективную, так и объективную ценность и таким образом избавляло бы науку от печальной, но неизбежной необходимости обозначать два совершенно чуждых друг другу понятия одним и тем же двусмысленным названием?

Подобно Нейманну [Handbuch d. pol. Ök. S. 156] я действительно считаю это совершенно невозможным. «Важность с точки зрения благополучия какого-нибудь человека» и «объективная способность обмениваться на другие вещи» — это два понятия, имеющие столь мало общих логических признаков, что высшее понятие, которое обнимало бы собой и то, и другое и, следовательно, соединяло бы в себе признаки, общие тому и другому, оказалось бы совершенно пустым, бессодержательным, призрачным. Говоря это, мы отнюдь не думаем, конечно, отрицать того, что между рассматриваемыми понятиями существует известная внутренняя и внешняя связь. Не подлежит также сомнению, что оба они происходят от одного общего корня. Однако ж такого рода связь между ними представляет собой факт, интересный главным образом лишь для истории языка, но не существующий для настоящего времени: когда-то оба понятия были тесно связаны друг с другом, но процесс дифференцирования понятий уже давным-давно уничтожил эту связь. Очень может быть, что одно из столь различных теперь понятий развилось постепенно из другого; очень может быть, например, что субъективное значение слова «ценность» («важность с точки зрения благополучия человека») было на первых порах единственным его значением, а потом, точнее определяя характер влияния предметов на благополучие человека, словом «ценность» начали обозначать и объективные результаты, от которых зависела субъективная важность предметов как элементов благополучия (ценность-важность, основывающаяся на меновой силе, на отопительной силе, на питательной силе и т. д.), пока, наконец, не привыкли благодаря неточным, сокращенным выражениям совершенно отбрасывать субъективный момент и соединять со словом «ценность» только представление об известных объективных свойствах вещей (ценность — меновая сила, отопительная сила, питательная сила и т. д.). Но очень может быть также, что процесс развития шел и обратным путем; очень может быть, что первоначально слово «ценность» означало лишь меновую ценность и только впоследствии получило субъективный смысл, что, например, первоначально ценными называли лишь такие предметы, которые были пригодны, полезны для человеческого благополучия, важны в других отношениях [если, как утверждает вслед за Вигандом Вольф в цитированной выше статье, древнее слово verd, существовавшее у северных народов, в самом деле означало сперва цену выкупа, а потом цену вообще, то более правдоподобной нужно считать вторую из гипотез, изложенных в тексте]. Каким именно путем шло развитие понятий на самом деле — это пусть решают языковеды. Для экономиста как такового вопрос этот представляет лишь совершенно подчиненный интерес. Ему нужно знать только следующий факт: каков бы ни был корень, из которого развилось понятие ценности, в настоящее время оба понятия ценности уже до такой степени дифференцировались, что нет теперь никакой возможности подвести их под одно общее понятие, сколько-нибудь плодотворное в научном отношении.

Понятия дифференцировались; подобная же дифференциация должна теперь произойти и в учении о ценности. Две самостоятельные группы явлений требуют и двух столь же самостоятельных теорий. Обеим теориям приходится обозначать те разнородные объекты, с которыми имеет дело каждая из них, одним и тем же словом «ценность». Без сомнения, это очень неудобно. Двусмысленность выражения «ценность» породила бесчисленное множество ошибок и недоразумений, да и в будущем она, наверное, породит их еще немало. К сожалению, устранить это неудобство пока нет и не предвидится никакой возможности. Присвоить субъективной ценности какое-нибудь другое название, как предлагал, например, Джевонс [Je von s. Theory of political economy. Ed. 2, P. 82], совершенно нельзя. Мало того, что понятие и название неразрывно связаны между собой как в научном, так и в разговорном языке, для обозначения такого важного понятия мы не найдем в нашем языке подходящего названия, которым можно было бы заменить слово «ценность». Скорее можно было бы заменить название «ценность» в его объективном смысле кратким и выразительным понятием «меновая сила». Я признаю это даже весьма желательным, но не рассчитываю, чтобы такого рода предложение было принято скоро. Дело в том, что в нашем языке название «ценность» остается пока связанным с объективной половиной своего двойственного значения не менее прочно, нежели с субъективной. Разорвать эту связь, правда, не представляется невозможным, но все-таки это дело очень нелегкое, особенно для романских языков, в которых со словами «valore», «valeur», «value» соединяется объективный, меновый смысл в гораздо большей степени, чем с немецким словом «Wert». И во всяком случае предлагаемая перемена не может произойти в нашу эпоху, когда преобладающее большинство теоретиков видят в объективной меновой силе такое понятие, которому принадлежит исключительное право на название «ценность», когда оно рассматривает меновую ценность как единственную «настоящую народнохозяйственную ценность». При указанных выше обстоятельствах преждевременное устранение названия «ценность» могло бы повести только к увеличению той путаницы понятий, которую предполагается уничтожить при помощи подобного приема, и ввиду этого я признаю желательным пока только одно: чтобы выражение «меновая сила» начало употребляться как синоним наряду с выражением «объективная меновая ценность», — дальше этого желания мои пока не простираются [когда Вольф в цитированной выше статье («Zur Lehre vom Wert») предлагает считать объективную меновую ценность и все вообще объективные ценности лишь «ненастоящими ценностями», то он высказывает, на мой взгляд, вполне верную мысль, но в неудовлетворительной форме. Несомненно, что упомянутые выше понятия принадлежат к совершенно иной категории, нежели наша субъективная ценность (которую Вольф обозначает другим именем, но понимает точно так же, как и мы). Однако ж при теперешнем положении дел едва ли возможно, основываясь на одном только указанном различии, требовать, чтобы право на название «ценность» признавалось исключительно лишь за субъективной ценностью и чтобы объективная ценность считалась неправомерной носительницей этого имени].