Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Я нисколько не впаду в преувеличение, если скажу, что установление только что указанного различия между полезностью и ценностью является одним из самых плодотворных и фундаментальных положений всей политической экономии. Истина, в нем заключающаяся, открыта не всерасчленяющим анализом логики, она живет в сознании народа, который ее знает и ею пользуется, который берет ее за руководящую нить для установления всего своего отношения к миру материальных благ как для своей умственной, так и для своей практической деятельности, соприкасающейся с этим миром. К материальным благам, которые являются только полезными , хозяин-практик относится небрежно и безразлично. Академическая истина, гласящая, что данная вещь может быть полезна, не в состоянии возбудить к ней живого активного интереса ввиду другой практической истины, которая гласит, что ту же самую пользу можно получить и помимо этой вещи. С практической точки зрения такого рода материальные блага не имеют никакого значения для нашего благополучия, они представляют собой круглый ноль — мы и относимся к ним на практике как к нулю, мы не огорчаемся их утратой, не стремимся к их приобретению. Или еще: кто станет тужить по поводу того, что расплескался стакан воды из неиссякаемого источника, кто станет тщательно заботиться о том, чтобы эта вода не расплескалась? Кто захочет беспокоиться о том, как бы не пропал даром кубический фут атмосферного воздуха? Когда же, напротив, наш изощрившийся в практических хозяйственных делах взор констатирует, что с обладанием данной вещью связана хоть незначительная доля удовлетворения, благополучия, наслаждения жизнью, тогда живой практический интерес, с каким относимся мы к вопросам нашего благополучия, заставляет нас относиться горячо, внимательно и заботливо и к той вещи, которую мы считаем одним из необходимых условий нашего благополучия; в ней, в этой вещи, мы ценим, мы охраняем свое собственное благополучие, ее значение для нас мы признаем за ценность, и в конце концов мы употребляем соответствующую величине этой ценности сумму усилий, чтобы приобрести и сохранить за собой эту необходимую нам вещь.

Само собой разумеется, что наука, имеющая своей задачей объяснить отношение человека к материальным благам, ни в каком случае не должна упускать из виду необходимости путем установления элементарного понятия определить те условия, при которых люди начинают заботиться о материальных благах. По отношению к материальным благам люди являются эгоистами — это ясно как божий день. Они ценят материальные блага, желают их, хлопочут из-за них не ради их самих, а ввиду того, что считают их необходимыми для своего собственного благополучия. Очевидно, стало быть, что и ключ к хозяйственным действиям людей следует искать в заботах о благосостоянии, в том значении, какое имеют вещи с точки зрения человеческого благополучия. Правда, и простая способность вещи быть полезной для человека представляет собой также один из элементов человеческого благополучия, но, как оказывается, элемент, который не имеет решающего значения, который не играет роли движущей силы. Ввиду этого на политическую экономию возлагается совершенно ясное и само собой разумеющееся обязательство — отделить сущность дела, имеющую наибольшее значение для науки, от простой лишь полезности и облечь эту сущность в форму самостоятельного элементарного понятия. Каким именем обозначит она такого рода понятие — это безразлично. Ради своей научной задачи политическая экономия должна была бы разрешить указанный выше вопрос в том даже случае, если бы народный ум и язык совсем не подготовили для нее почвы; если бы понятие «важность вещи для человеческого благополучия, побуждающая людей к деятельности» требовалось только еще придумать и если бы оно не имело никакого названия, и тогда бы придумать его и окрестить каким-нибудь именем должна была именно наука. Но в рассматриваемом случае надобности в этом не было. Для выражения сущности, для понятия в нашем простонародном языке, богатом и эластичном, имеется в готовом виде и форма, название: это — ценность (в субъективном смысле).

Поздно, очень поздно разглядела наша наука то сокровище, которое хранил для нее разговорный язык в виде самостоятельного понятия «ценность», отличного от понятия «полезность». На объективную меновую ценность начали обращать самое тщательное внимание уже с давних пор, к субъективной же ценности слишком долгое время относились с полнейшим пренебрежением, не отделяя ее от родственного ей понятия полезности. Первоначально ценность и полезность рассматривались как понятия, совершенно однозначащие 10 4 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Кн. I. Гл. IV. М., Эксмо, 2007; Рикардо. Начала политической экономии и налогообложения. I, i. М., Эксмо, 2007; Malthus. Definitions in political economy. Ch. II, def. 4. «Потребительная ценность — то же самое, что полезность» (ср. также Hermann. Staatwirtschaftliche Untersuchungen, 1832. S. 4). . Впоследствии хотя экономисты и стали проводить различие между ними, но различие столь туманное, что рассматриваемые понятия отделялись друг от друга только диалектически, по существу же они оставались по-прежнему слитыми в одно. Так, одни экономисты говорили, что ценность представляет собою познанную, оцененную человеческим умом полезность 10 4 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Кн. I. Гл. IV. М., Эксмо, 2007; Рикардо. Начала политической экономии и налогообложения. I, i. М., Эксмо, 2007; Malthus. Definitions in political economy. Ch. II, def. 4. «Потребительная ценность — то же самое, что полезность» (ср. также Hermann. Staatwirtschaftliche Untersuchungen, 1832. S. 4). , другие называли ценность степенью полезности 10 4 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Кн. I. Гл. IV. М., Эксмо, 2007; Рикардо. Начала политической экономии и налогообложения. I, i. М., Эксмо, 2007; Malthus. Definitions in political economy. Ch. II, def. 4. «Потребительная ценность — то же самое, что полезность» (ср. также Hermann. Staatwirtschaftliche Untersuchungen, 1832. S. 4). . Наконец, ценность начали определять как значение материальных благ для человека. Такое определение являлось огромным шагом вперед. Однако ж на первых порах оно носило довольно запутанный характер. Ученый, которому принадлежит честь введения правильного признака в определение ценности, а именно Шеффле, сам представлял себе дело не совсем верно: «значение» материальных благ для человека он рассматривал не как особого рода отношение их к человеческому благополучию в том смысле, в каком мы объясняли это отношение выше, а как простую лишь «пригодность» для человеческих потребностей 10 4 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Кн. I. Гл. IV. М., Эксмо, 2007; Рикардо. Начала политической экономии и налогообложения. I, i. М., Эксмо, 2007; Malthus. Definitions in political economy. Ch. II, def. 4. «Потребительная ценность — то же самое, что полезность» (ср. также Hermann. Staatwirtschaftliche Untersuchungen, 1832. S. 4). , иногда как пользу и издержки производства одновременно 10 4 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Кн. I. Гл. IV. М., Эксмо, 2007; Рикардо. Начала политической экономии и налогообложения. I, i. М., Эксмо, 2007; Malthus. Definitions in political economy. Ch. II, def. 4. «Потребительная ценность — то же самое, что полезность» (ср. также Hermann. Staatwirtschaftliche Untersuchungen, 1832. S. 4). . Ближайшие последователи Шеффле тоже на первых порах не шли в этом направлении дальше своего учителя: они продолжали точнее определять ценность как такое значение, которое люди признают за материальными благами « ввиду их способности удовлетворять человеческие потребности » 10 4 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Кн. I. Гл. IV. М., Эксмо, 2007; Рикардо. Начала политической экономии и налогообложения. I, i. М., Эксмо, 2007; Malthus. Definitions in political economy. Ch. II, def. 4. «Потребительная ценность — то же самое, что полезность» (ср. также Hermann. Staatwirtschaftliche Untersuchungen, 1832. S. 4). . При подобном взгляде на дело ценность опять представлялась неразрывно связанной с пользой лишь полезностью, от которой она была, казалось, отделена посредством введения нового признака «значение» в определение понятия ценности. Вместе с тем вышеупомянутые экономисты впали и в другого рода ошибку, а именно: рассуждая о «важности материальных благ для человека», они принимали за исходный пункт такое их свойство, которое само по себе еще отнюдь не дает права говорить об их важности с точки зрения человеческого благополучия. В самом деле, как мы видели выше, вещь, способная быть полезной для человека, может оказываться, однако же, безразличной с точки зрения человеческого благополучия, ну а «безразличность» и «важность» представляют ведь собой понятия противоположные, взаимно исключающие друг друга. Окончательное и вполне ясное разграничение двух понятий, до тех пор постоянно смешивавшихся, произведено было лишь Менгером, который этим самым оказал политико-экономической догматике одну из самых важных услуг, еще и до сих пор едва ли оцененную по достоинству 10 4 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Кн. I. Гл. IV. М., Эксмо, 2007; Рикардо. Начала политической экономии и налогообложения. I, i. М., Эксмо, 2007; Malthus. Definitions in political economy. Ch. II, def. 4. «Потребительная ценность — то же самое, что полезность» (ср. также Hermann. Staatwirtschaftliche Untersuchungen, 1832. S. 4). .