Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Правда, в его учении можно найти также попытки объяснения и разности в ценности. Но он их не привел в связь со своею теорией производительности; они не дополняют ее, а только переплетаются с ней.

Одна из этих попыток заключается во включении элементов теории воздержания. Джевонс сочувственно цитирует Сениора, объясняет его «abstinence» 757 как «временную жертву потребления, существенным образом связанную с существованием капитала» или как «неудовлетворение потребностей» (endurance of want) и набрасывает формулы для определения величины жертвы «abstinence» (p. 253 и след.). Последнюю (а иногда и процент — в силу неточного способа выражения мыслей) он причисляет к издержкам производства и в одном месте открыто называет доход капиталиста вознаграждением за «воздержание и риск» (р. 295 в конце).

Очень интересен ряд замечаний Джевонса о влиянии времени на оценку потребностей и их удовлетворений. Он замечает, что мы предвкушаем будущие страдания и удовольствия; ожидание будущих удовольствий теперь уже является для нас «предвкушением» удовольствия. Но интенсивность последнего всегда меньше интенсивности будущего удовольствия и зависит от двух факторов: от интенсивности будущего, предвкушаемого удовольствия, во-первых, и от величины промежутка времени, который отделяет нас еще от действительного момента наступления самого удовольствия, во-вторых (р. 36 и след.). Джевонс, как это ни странно, находит различие, которое мы делаем при немедленной оценке настоящего и будущего потребления, не совсем справедливым; оно-де обусловливается только недостатком склада нашего ума и сердца, в действительности же время не должно бы оказывать здесь никакого влияния. Но все-таки, в силу несовершенства человеческой природы, факт остается фактом: «будущее ощущение имеет меньшее влияние, чем настоящее» (р. 78).

Джевонс делает затем совершенно правильный вывод, что эта наша способность предвкушать будущие ощущения должна оказывать большое влияние на хозяйственную жизнь; между прочим, говорит он, на ней основано всякое накопление капитала (р. 37). К сожалению, однако, он ограничивается замечаниями самого общего характера и несколькими совершенно отрывочными приложениями таковых 759 ; он не доходит до плодотворного развития и радикального применения этой точки зрения к теории ценности и дохода. Это упущение тем удивительнее, что некоторые черты его теории процента на капитал ясно обнаруживают склонность широко использовать момент времени для объяснения процента. С одной стороны, он энергичнее всех предшествовавших 759 ему авторов подчеркивает значение времени в функции капитала. Конечно, было бы весьма естественным исследовать, не может ли разность во времени оказать какое-либо непосредственное влияние на оценку продукта, влияние, на основании которого можно было бы объяснить и разность ценности, лежащую в основе процента на капитал. Между тем Джевонс, как мы знаем, ограничивается старым приемом и объясняет процент на капитал просто на основании разности количеств продукта. Может быть, было бы еще более естественным привести упомянутое им понятие «abstinence» в связь с той разницей, которая наблюдается при оценке настоящих и будущих наслаждений, и свести жертву, которая якобы заключается в отсрочке потребления, к той же низшей оценке будущей пользы. Однако Джевонс не только не высказывает этой мысли положительно, но косвенно даже ее исключает, так как он, с одной стороны, как было упомянуто выше, называет эту низшую оценку будущего только заблуждением, вызываемым несовершенством нашей природы, а с другой — считает «abstinence» настоящей и действительной жертвой, состоящей в продолжении (перетерпеваемого) состояния неудовлетворенных потребностей.

Таким образом, среди различных интересных и остроумных взглядов, высказанных Джевонсом на нашу тему, мы не находим взаимного плодотворного влияния, а сам Джевонс остается эклектиком, хотя и даровитым.

Другая группа эклектиков связывает с другими теориями и трудовую в том или другом ее варианте.

Прежде всего я остановлюсь на Риде, работа 760 которого, относящаяся, правда, к самому смутному периоду английской литературы о проценте, представляет собою особенно непоследовательное сплетение взглядов.

Рид прежде всего придает особенное значение самостоятельной производительности капитала, в существовании которой он твердо убежден. «Каким нелепым, — восклицает он в одном месте (р. 83), должно казаться утверждение, будто труд создает все и является единственным источником всех богатств, как будто капитал ничего не может произвести и не является также действительным и самостоятельным (a real and distinct) источником богатства». И несколько дальше он заканчивает освещение значения капитала в некоторых отраслях производства вполне соответствующим духу теории производительности объяснением, что все остающееся после вознаграждения рабочих, принимающих участие в производстве, по справедливости может считаться продуктом и вознаграждением капитала (may fairly be claimed as the produce and reward of capital).

Однако несколько дальше дело представляется ему в совершенно ином свете. На первый план он выдвигает теперь факт, что сам капитал создан трудом и сбережением, и на нем основывает объяснение процента на капитал, напоминающее собою отчасти трудовую теорию Джеймса Милля, отчасти теорию воздержания Сениора. «Человек, — говорит он теперь (р. 310), — который раньше трудился, но не потребил продукта своего труда, а сберег и применяет его теперь для поддержания другого рабочего в производстве, имеет такое же право на свою прибыль или интерес (который является вознаграждением за прошлый труд и за сбережение и сохранение плодов этого труда), как и настоящий рабочий на свое вознаграждение, представляющее собою вознаграждение за его позднейший труд».

Само собою разумеется, что, при таком эклектическом повороте, нельзя было обойтись без противоречий. Так, например, Рид сам сводит теперь капитал к предварительно затраченному труду, против чего он раньше 762 восставал самым решительным образом; затем Рид называет прибыль на капитал вознаграждением за предварительно затраченный труд, между тем как он раньше 762 в самой резкой форме упрекал Мак-Куллоха за то, что тот не различает понятий «profit» и «wages».

Ближе всего к Риду стоит, по моему мнению, немецкий автор Герстнер. На «известный вопрос», производит ли капитал самостоятельно и независимо от двух других источников благ или нет, он отвечает утвердительно; он полагает, что можно с математическою точностью вычислить участие орудия производства — капитала — в производстве общего продукта, и без оговорок считает эту долю в производстве рентой, «принадлежащей капиталу» 763 . К этой, правда, весьма лаконической теории производительности Герстнер примешивает некоторые отзвуки трудовой теории Милля : он называет (S. 20) орудия производства «своего рода предвосхощением труда» и, настаивая на этом, считает капитальную ренту, выпадающую на долю орудий производства, последующим вознаграждением за предварительно затраченный труд (S. 23). Ему, как и Риду, и в голову не приходит естественно напрашивающийся вопрос, не получил ли раньше затраченный труд уже раньше свое вознаграждение из ценности капитала и почему, собственно, он, сверх того, должен еще получать вечную прибавку в виде процента.