Наталия Сухинина - Полёт одуванчиков

Дашу очень позабавила неожиданная мысль: если бы рядом с ней была сейчас Маринка, она бы до этого не додумалась. Подруга тарахтела бы, новостями делилась, ведь давно не виделись. Вот и ещё один большой плюс Дашиного «одиночного катания». Засмеялась. Дарья Малинина на льду с программой одиночного катания! Смешно…

Какой красивый вальс. А я, как Наташа Ростова на своём первом балу. Знаю, что я неотразима, легка и изящна, но Наташа ждала приглашения, жаждала его, молила о нём, а мне хорошо именно так, одной. Весёлое многолюдство в весёлом одиночестве. Ещё кружочек, ещё…

Немного кружилась голова. «Ах, как кружится голова, как голова кружится…» — вспомнилось шульженковское. Стала напевать себе под нос, сбилась, потому что зазвучало танго. Страсть и тайна, магия женской красоты, вседозволенность… Она заметила пару. Он — высокий, стройный, в ярко-синем спортивном костюме с белыми полосками, и она, девочка-дюймовочка, в вязаной шапочке с большим помпоном, в короткой складненькой юбочке поверх облегающих рейтуз, пушистом свитере. Они танцевали танго так самозабвенно и так прекрасно, что на них смотрели во все глаза. Многие прибились поближе к стенке, чтобы освободить для них место. Даша, не отрываясь, смотрела на пару. Скорее всего, это были опытные фигуристы. Но дело совсем не в том, что движения их точны и грациозны. Дело в другом. Это было одно целое. Один организм, одно дыхание, одна жизнь. Жизнь смелая, потому что полная любви. В ней не было осторожности, в ней был вызов. Вызов всему земному и суетному, уродству поступков и непотребству мыслей, мертвечине условностей и равнодушию сердец. Красота, какая же красота…

Даша не могла налюбоваться на пару. А они, конечно, понимавшие, что на них смотрят, обрушивали эту красоту на восхищённую публику. Даша почувствовала, что их танго, при всей своей страстности, целомудренно. Эта пара на льду не позволяла до конца проникать в их чувства, они были хранимы чем-то невидимым, названия которому Даша не знала. Только чуть-чуть приоткрыта завеса их тайны, ровно настолько, чтобы лишь порадоваться за них, но не вглядываться с любопытством.

Лёгкий реверанс. Танец закончен. Все аплодируют. На лёд выскакивает парень с красной лентой наперевес, слегка навеселе, без коньков, ноги разъезжаются. С бутылкой шампанского, бумажными стаканчиками один в одном. Возбуждённо, срывающимся голосом кричит:

— Подходите! За молодых! Олег и Кристина сегодня стали мужем и женой. Они мастера спорта по фигурному катанию, подходите, не стесняйтесь, мы угощаем…

Они угощают. Это их первое семейное танго. Даша не заметила, как оказалась с бумажным стаканчиком. Глоток колючего шампанского на колючем морозе. И — посрамление мыслей о радости одиночества.

Какое одиночество?! Вот к чему стремится её душа, слиться с другой душой, навсегда, навечно.

Молодожёны и весёлая компания покинули стадион. Потихоньку на льду воцарилась прежняя обстановка. Все равны, никто никем не восхищается. Музыка, теперь лёгкая, изящная полька, будто подыгрывала усилившемуся к вечеру морозцу. Даша решила не поддаваться нахлынувшей грусти, взяла себя в руки. Нет, нет, она права, пока одна, она станет жить жадно и весело. А придёт время, случится и у неё своё свадебное танго.

Разогналась, что было силы. Влетела в весёлую польку. Разогналась ещё… Она молодая, у неё есть хорошая работа, у неё живы родители, они любят её, ей очень идёт её полушубок, и катается она неплохо, конечно, не как мастера-молодожёны, но вполне прилично. Сейчас она как разгонится, как чиркнет коньком, резко повернёт и ещё раз чиркнет.

Чиркнула, разогналась. И со всего маху врезалась в широкую грудь бородатого мужчины. Расстёгнутая молния на его куртке больно царапнула Дашу по румяной от мороза щеке.

Даша ойкнула и заплакала.

Илья нервничал. Фотокарточки с фестиваля начальник забраковал. Выбрал только четыре.

— Что ты там прохлаждался? У тебя неделя была, целая неделя! Чем занимался? С актрисами любовь крутил?

Илья давно привык к особенностям шефа. Он мог накричать, мог домыслить, что угодно. Но зла на человека не держал, и если нужна помощь — Петрович всегда первый. Но фотокарточки с фестиваля были хорошие! Илья объективно оценивал их, да и по количеству в самый раз. Огрызнулся:

— Знаешь, Петрович, ты слова-то подбирай, любовь… с актрисами, я человек женатый и не надо меня…

— Илюш, да я так, ляпнул сдуру, ты меня прости, Илюш, — Петрович засуетился, виновато заглядывая Илье в глаза.

Хороший мужик Петрович, характер у него золотой. Илья любил потолковать с Петровичем о жизни. Всегда были те разговоры честными, Петрович никогда сам не лез в душу, но если спрашивали, отвечал по совести.

Может, рассказать ему, что всё у них с Викой наперекосяк? Совета спросить? Ведь Петрович намного старше Ильи, у него уже внуки.

— Петрович, ты жену любишь? — вот так напрямик и спросил.

Петрович смотрел в компьютер, сосредоточенный, серьёзный. Может, не расслышал… Встал. Потянулся. Посмотрел на часы.

— Нет, — сказал тихо. — И не любил никогда. Грех у нас с ней случился по малолетству. Глазищи вытаращила, две косички торчат: «Ой, — говорит, — у нас ребёнок будет». Жалко её стало, дуру, женился.

— А ведь хорошо, вроде, живёте…

— Нам делить нечего, дети, внуки, всё общее.

— А тебе хотелось любви?

— Илюш, ты же не так вопрос ставишь. Ты хочешь спросить, изменял я ей или нет. Скажу «нет» — не поверишь. Скажу «изменял» — дальше спрашивать начнёшь. А нам домой пора. К жёнам.

Вышли на улицу. Заметно подморозило. Петрович поднял воротник куртки.

— Я тебе, Илюша, вот что скажу. Ты на любви не зацикливайся. Есть она, нет — нам-то что до этого? Ты живи и всё. Детей воспитывай, жене помогай. И поменьше философствуй.

Простились. Илья пошёл в метро, Петрович к трамвайной остановке.

Впереди два выходных. Илья тяжело вздохнул. Вика… Завтра она обязательно пойдёт в церковь, это считай полдня. Потом начнёт варить и парить, потом стирать. К вечеру сядет с вязаньем перед телевизором. Дети на мне. Надо что-нибудь для них придумать. В театр, что ли, их сводить? А может быть, на каток? Да-да, на каток, лучше не придумаешь. Пусть учатся, пора уже, да и сам разомнусь, а то совсем закис в своей фотолаборатории. Подморозило. На каток, в самый раз на каток.

С порога объявил детям о катке. Вика виновато опустила глаза:

— Понимаешь, я давно собиралась… У нас от церкви поездка паломническая. На хорошем автобусе, в Дивеево, многие детей берут, и я решила, всего на два дня, Гриша с Аней так обрадовались.

Илья устало посмотрел на жену. Ну что, опять заводиться? Она всё равно ничего не поймёт, она никогда ничего не поймёт.

— Всего на два дня… — повторил он.