Мария Элькина - Архитектура. Как ее понимать. Эволюция зданий от неолита до наших дней

Ранние города не стоит идеализировать, они стали родиной войн, эпидемий и несправедливости. И все-таки, собрав на одной территории людей с разными способностями и навыками, город сделал возможным разделение труда, неотъемлемую часть привычного нам мира. Если ради пропитания работает только часть населения, то остальная может заниматься сложными ремеслами, тратить время на придумывание чего-то нового, совершенствовать умения и узнавать мир. Города дали людям свободное время, а оно в свою очередь стало колоссальным катализатором развития цивилизации.

Сравнительно быстро оказалось, что сельского хозяйства могло вовсе не быть. Шумерский город Мари, находившийся на западе Месопотамии в III–II тысячелетии до нашей эры, практически не имел пахотных земель, зато располагался на торговом пути, поблизости от хвойных лесов и месторождений обсидиана. То и другое стало важным промыслом для жителей: продавать продукцию было легко. Однако гораздо больше денег в казну Мари поступало за счет транзита товаров, то есть чего-то вовсе неосязаемого. Пример Мари демонстрирует, что город сам по себе представляет собой ценность настолько несомненную, что ее можно монетизировать. Хотя эта ценность и имеет прагматическую сторону, ее истоки кроются в области иррационального.

Внутри крепостных стен людей удерживали не перспективы экономической выгоды, тем более что для большинства жителей их, вероятно, и не существовало. Смысловым центром древних городов служили храм, где обитало божество, и дворец – резиденция короля, считавшегося земным наместником бога. Горожане объединялись вокруг того, что казалось им священным. Здесь, конечно, нужно оговориться и упомянуть, что многие все равно стремились бежать от налогов и навязанных порядков, и их нередко удерживали силой. Однако даже она, не будь у нее оправдания в виде большой идеи, едва ли оказалась бы эффективна.

Сакральную природу имела не только власть, но и сам город. Принадлежность к нему делала человека особенным, отличала от жителей деревни и других городов.

В эпосе о правителе Урука Гильгамеше герой совершил путешествие через леса, горы и воды, чтобы найти бессмертие. Он добыл волшебный цветок вечной жизни, но на пути домой змея украла его, пока Гильгамеш купался. Он возвращается в Урук и касается его стен, говоря своему спутнику, корабельщику Уршанаби:

Доступной Гильгамешу альтернативой бессмертию оказывается город. Он дает возможность оставить что-то после себя следующим поколениям, фиксирует в камне сложившийся порядок вещей, делая его, хотя бы иллюзорно, более долговечным.

Город начинается с мифа. Древний Рим, известный исключительно хорошо для своего времени развитыми инженерией, гражданскими институтами и светской архитектурой, мыслил себя в первую очередь как легенду, а не как функцию. И у него тоже была сакральная сердцевина, даже в более буквальном значении, чем в городах Междуречья. Согласно преданию, один из основателей Рима, Ромул, вырыл яму и накидал в нее фруктов из первого урожая, после чего каждый житель Рима взял горсть земли и бросил сверху. Это место называется Umbilicus Urbis , все расстояния в империи измерялись от и до него. Umbilicus в переводе с латыни означает «пуп» – Umbilicus Urbis как бы соединял Рим с силами самой земли. В городе миф находит физическое воплощение, абстрактная идея обретает форму и, наконец, трансформируется в жизненный уклад десятков, сотен и миллионов людей.

История городов опровергает представление о линейности прогресса, неуклонном стремлении от хаоса к порядку. В первых городах были и аккуратно проложенные улицы, и довольно развитая инфраструктура водопровода и канализации. В Мохенджо Даро на территории современной Индии археологи обнаружили общественные туалеты. А вот знаменитый древнегреческий полис Афины был устроен вполне беспорядочно. Живший в них Гипподам из Милета, автор первой в истории градостроительной теории, считал сетку прямых перпендикулярных друг другу улиц идеалом пространственной организации государства. Такую систему до сих пор называют гипподамовой. Она оказалась незаменима при устройстве колоний: самими греками, Александром Македонским, древними римлянами. Ею же охотно пользовались европейцы, переселяясь на американский континент.

Роль регулярной уличной сети до сих пор видится во всех отношениях двоякой. С одной стороны, попытка систематизации города кажется жестом несомненного гуманизма, заботы о населении. Правильно проложенные проходы и проезды – это еще и возможность налаживать инженерные системы, держать кварталы в чистоте. С другой, упрощающее регулирование по самой сути своей тоталитарно, оно означает известную степень несвободы граждан, невозможность отклониться от навязанного порядка, пренебрегает естественным рельефом местности. Неслучайно именно среди колонизаторов гипподамова система стала столь популярна как метод подчинения завоеванных городов и разбивки новых в покоренных землях. Она проста и позволяла выглядеть благодетелем, одновременно довольно жестко навязывая правила.

«Если выпало в империи родиться // лучше жить в глухой провинции у моря» – мы привыкли читать строки из «Писем римскому другу» Иосифа Бродского в политическом контексте, но и в градостроительном они совершенно точно отражают ситуацию. Древний Рим – хаотично застроенный, почти лишенный улиц, перенаселенный и зловонный мегаполис. Городская канализация, клоака Максима, долгое время была открытой, то есть устраняла только нечистоты, а не их запах. Жизнь в бедных кварталах не показалась бы значительно лучше, чем быт рабочих в капиталистическом Петербурге конца XIX века или в современных трущобах. Колонии же, как правило, имели при меньшем населении лучшую инфраструктуру: четко и сравнительно свободно распланированные улицы, стандартный набор гражданских сооружений – базилику, термы, стадион, театр.

Римское градостроительство подарило миру массу тех урбанистических благ, которые по ошибке иногда кажутся чертой исключительно нашего времени. В Антиохии главная торговая улица благодаря продавцам, не желающим упускать прибыль, была освещена ночью, производя на путешественников, наверное, большее впечатление, чем на нас лондонская Оксфорд-стрит. Еще одна черта чрезмерно насыщенной жизни, дорожные заторы, тоже проявилась в Римской империи. Две центральные сквозные магистрали, декуманус и кардо , часто создавали пробку из транзитных потоков на своем пересечении, то есть в самом центре города.