Моргана Девлин - Лорд Галифакс: Святой Лис [litres]

В 9 утра 1 сентября 1939 г. Кэдоган пошел на Итон-сквер будить своего начальника, которому вкратце рассказал, что с 7 утра получает сообщения о том, что немецкие войска перешли польскую границу. Лорд Галифакс, естественно, отправился на Даунинг-стрит. Он вызвал в Форин Оффис германского посла и сделал ему официальный запрос об инцидентах на германо-польской границе, которые «создают самую серьезную ситуацию между его правительством и моим» 528 528 Hickleton Papers. Halifax. A record of Events before the War, 1939. . Тот, в свою очередь, разыграл удивление и мог только заявить, что направит этот запрос в Берлин. Польский посол, добившись аудиенции министра иностранных дел, спрашивал, собирается ли Великобритания сдержать данные ей Польше обязательства. Галифакс отвечал, что если все подтвердится, то да, гарантия будет выполнена незамедлительно. По логике вещей, согласно гарантийным обязательствам, выданным Польше, Британская империя должна была немедленно объявить войну Рейху. Но только сделать этого пока премьер-министр Чемберлен не мог.

Палата общин в первые два дня военного наступления Германии на Польшу сходила с ума. Правительство могло пасть в любой момент. Конечно, со стороны происходящее напоминало трусливую и вероломную политику, Гитлер бомбил поляков, помощь которым была обещана, а единственное, на что 1 сентября решился Чемберлен – это просить британского посла забрать свой паспорт. Оппозиция, которая систематически отвергала даже самое минимальное перевооружение, была готова растерзать премьера и настаивала на немедленном объявлении войны Германии.

Чемберлен не мог заявить во всеуслышание, что из Парижа от правительства Даладье поступила срочная телеграмма, в которой французы просили 48-часовую отсрочку. В решающие последние дни августа, боясь настроений общественности, Даладье не спешил проводить никаких подготовительных мер, оставляя Париж незащищенным. Чемберлен продолжал тянуть время, подвергаясь суровой критике, чтобы из французской столицы хотя бы могли эвакуировать женщин и детей.

Галифакс в Палате лордов отделался коротким докладом о том, что было предпринято британским правительством, и резюмировал: «Таким образом, мы пришли к финалу всех надежд этих последних недель, и я не думаю, что какой-либо человек когда-либо более преданно трудился ради мира, чем мой досточтимый друг премьер-министр; по моему мнению, не может быть более убедительного доказательства того, что нынешняя ситуация навязана нашей стране, чем то, что именно он должен быть тем человеком, который объявит о войне. Я полагаю, что любой, кто видел документы и знает инстинктивное стремление к взаимопониманию немецкого и британского народов, может оценить трагедию, вызванную совершенно неоправданными действиями, предпринятыми сегодня утром немецкими лидерами и, прежде всего, канцлером Германии, на котором в историческом аспекте наверняка будет лежать огромная ответственность за все это» 529 529 HL Deb, 1 September 1939. Vol. 114. С. 917. .

На следующий день 2 сентября Форин Оффис подготовил ультиматум для немецкого правительства. Галифакс писал в дневнике: «Большая трудность была с французами, которые не хотели предъявлять Германии никакого ультиматума до завтрашнего дня и продолжали настаивать на 48-часовой задержке. В 14:30 Чиано позвонил мне в офис с сообщением, что Муссолини хочет предложить Германии конференцию пяти держав: Франции, России, Италии, их и нас» 530 530 Hickleton Papers. Halifax. A record of Events before the War, 1939. . Галифаксу пришлось покинуть министерство иностранных дел и пробежаться до Палаты общин, чтобы остановить сэра Джона Саймона, делающего заявление, которое Форин Оффис подготовил ранее и которое свободы для маневра уже не оставляло. Теперь нужно было время, чтобы установить связь с французами и рассмотреть предложение по конференции, а также синхронизировать с ними любые меры, которые будут предприниматься по отношению к Германии.

«Никогда ранее у меня не было такого несчастного дня и вечера, – жаловался дневнику лорд Галифакс. – С 15:00 до 17:30 мы звонили Бонне, который, как я подозреваю, согласился гораздо быстрее, чем он был готов признаться в этом, а потом звонили Чиа– но, чтобы сказать, что мы не могли поддержать идею конференции, если немецкие войска не будут отозваны. Чиано сказал, что было бесполезным делом просить этого от Германии» 531 531 Earl of Birkenhead . Р. 445. . Кабинет министров собрался в половину пятого. Было ясно, что многие члены правительства весьма рассержены. Они не были в настроении выжидать неизвестно чего и дальше, а также «довольно единодушно» поддержали заявление, в котором Германии давался кратчайший срок для того, чтобы она остановила вторжение на польские территории и отозвала войска. Этого же заявления с трепетом ожидали обе палаты британского Парламента.

«Кабинету было объяснено, – продолжал фиксировать Галифакс, – что всё, что мы смогли сказать, должно зависеть от французов, которые, несомненно, были тяжелыми партнерами, но и сам Кабинет был в чрезвычайно трудном настроении» 532 532 Ibid. Р. 446. . Как только первое заседание правительства было закончено, Галифакс снова вступил в контакт с французскими министрами. В конечном счете с Даладье удалось согласовать заявление о том, что французское и британское правительства не могут в данный момент обозначить сроки ультиматума и продолжают консультации. Это заявление было сделано в обеих палатах в 19:30.

«В Палате лордов все прошло хорошо, – отмечал министр иностранных дел. – Я вернулся на Итон-Сквер и просто хотел пойти поужинать с Дороти в 20:30, когда мне позвонил премьер-министр, чтобы просить срочно явиться на Даунинг-стрит. В Палате общин, сказал он, заявление встретили ужасно, люди неправильно истолковывают нашу неспособность выставить срок ультиматума, в результате они думают, что мы нерешительны и колеблемся, в итоге всё это вылилось в очень неприятную сцену, в которой многие показали свои чувства. Я никогда не слышал, чтобы премьер-министр был так взволнован» 533 533 Ibid. . Галифакс вынужден был идти к Чемберлену. Поскольку без ужина лорд Галифакс функционировать нормально не мог, премьер-министру пришлось кормить его на 10, Даунинг-стрит. Там же он рассказал, с каким организованным гневом Палаты общин столкнулся: «Он сказал мне, что заявление привело Палату в бешенство. Он не верил, что мы могли поддерживать текущее положение, правительство вряд ли будет в состоянии удержаться, когда на следующий день состоятся слушания в Парламенте» 534 534 Ibid. .

Галифакс немедленно вызвал Кэдогана. В итоге они пригласили французского посла Корбена, который в свою очередь передал по телефону в Париж, чтобы правительство Даладье максимально ускорило эвакуацию и позволило бы поставить немцам краткосрочный ультиматум. Забастовка начиналась теперь уже и в британском правительстве. В доме Джона Андерсона, лорда-хранителя Малой печати, собрались военный министр Лесли Хор-Белиша, младшие министры Моррисон, Малкольм МакДональд и Дормен-Смит. Сам Андерсон сидел на стуле возле телефона, непосредственно связанного с домом № 10. Они решили, что не покинут эту комнату до тех пор, пока война не будет объявлена.