Зонке Аренс - Как делать полезные заметки

Следующий уровень понимания достигается с мыслью, что акция — это часть компании. Когда мы покупаем дом, то подписываем контракт и верим, что теперь дом наш. Но что тот же самый принцип работает с акциями, почему-то многим не внушает доверия. На самом деле они не думают о том, что получают за ту цену, которую платят: они просто радуются, что заключили выгодную сделку, когда цена стала выше, чем была вчера. Но единственное, что думает об этом Уоррен Баффет, — это взаимосвязь между ценой и стоимостью, он даже не смотрит на вчерашние цифры. Он понимает, что просто не значит легко, и что худшее, что вы можете сделать, — это превратить простую задачу в сложную. Акция — это доля в компании. Цена устанавливается рынком, то есть спросом и предложением, что затрагивает рациональность участников рынка, а также вопрос ценности. А значит, вы должны понимать кое-что в бизнесе, в который собираетесь инвестировать, включая конкурентов, конкурентные преимущества, технологические разработки и другое.

Делать вещи сложнее, чем они есть, может быть способом избежать многогранности, лежащей в основе простых идей. Вот что произошло во время финансового кризиса 2008 года: экономисты разработали чрезвычайно сложные продукты, но не приняли во внимание тот простой факт, что цена и ценность — это не одно и то же. Есть причина, по которой Баффет является не просто отличным инвестором, но и прекрасным учителем: он не только обладает обширными знаниями обо всем, что связано с бизнесом, но и может объяснить их простым языком.

Иногда прорыв в научной работе — это открытие простого принципа, лежащего в основе, казалось бы, очень сложного процесса. Бергер и Старберд напоминают нам, каким долгим был путь человека к полетам: мы пытались подражать птицам, взмахивая крыльевидными аппаратами с перьями и всем остальным, но, в конце концов, надо было отринуть все мелкие детали, чтобы обнаружить: тонкий изгиб крыла — вот то единственное, что имеет значение.

Простые идеи можно связать в непротиворечивые теории и создать нечто невероятной сложности. Со сложными идеями такое не сработает. Ежедневно используя ящик, мы сознательно тренируем эти важные интеллектуальные навыки: проверяем, действительно ли то, что мы поняли из текста (держа это в письменной форме перед глазами), было там написано, имея то, как поняли текст. Мы учимся сосредоточиваться на сути идеи, ограничивая себя в пространстве. Мы можем сделать привычкой всегда думать о том, чего не хватает, когда записываем собственные мысли. Мы также можем попрактиковаться в задавании хороших вопросов, когда сортируем заметки в ящик и соединяем их с другими.

Ящик для заметок накладывает ряд ограничений на пользователя. Вместо того чтобы иметь выбор между всеми видами причудливых записных книжек, бумаг или письменных форматов либо использовать весь спектр инструментов повышения производительности, доступных для заметок, запоминания, академического или документального письма, все сводится к одному простому тексту, который форматируется и собирается в единую простую систему складных коробок без излишеств и лишних деталей. Несмотря на то что цифровые программы снимают физические ограничения на длину заметки, я настоятельно рекомендую обращаться с цифровой записью так, как если бы пространство было ограничено. Ограничивая себя одним форматом, мы также ограничиваемся одной идеей для каждой заметки и стараемся быть максимально точными и краткими. Ограничение «одна идея на заметку» также является предварительным условием для их свободного объединения позже. Луман пишет заметки в формате A6. Хорошее практическое правило для работы в цифровом формате: каждая заметка должна умещаться на экране без прокрутки.

Мы стандартизируем и то, как относимся к литературе и нашим собственным мыслям: вместо того чтобы использовать разные виды заметок или техник для различных типов текстов или идей, подход здесь всегда один и тот же, и он очень прост. Литература сводится к заметке, в которой говорится: «На странице x написано y », а затем хранится вместе с другими соответствующими заметками. Идеи и мысли фиксируются в ящике и всегда соединяются с другими записями в одном и том же месте. Эта стандартизация позволяет автоматизировать техническую сторону ведения заметок. Отсутствие необходимости думать об организации — действительно хорошая новость для человеческого мозга : те немногие умственные ресурсы, которые у нас есть, необходимы для обдумывания актуальных вопросов, касающихся содержания.

Такого рода самоограничения противоречат здравому смыслу в нашей культуре, где более широкий выбор обычно считается благим делом, как и большее количество инструментов для выбора. Но отсутствие необходимости принимать решения может быть весьма раскрепощающим. В книге «Парадокс выбора» Барри Шварц использовал множество примеров, от покупок до вариантов карьеры, чтобы показать, что меньший выбор может не только повысить нашу продуктивность, но и подарить нам свободу, сделать так, чтобы раствориться в моменте и наслаждаться этим [143]. Отсутствие необходимости делать выбор может раскрыть тот потенциал, который в противном случае был бы потрачен на этот выбор. Академическое письмо обязательно следует добавить к списку примеров Шварца, в которых лучший выбор — это минимум выбора.

Формальная стандартизация ящика для заметок может показаться противоречащей раскрытию наших творческих способностей. Но и здесь, на самом деле, все наоборот. Мышление и творчество могут процветать в ограниченных условиях, и существует множество исследований, подтверждающих это утверждение [25, 141]. Научная революция началась со стандартизации и контроля экспериментов, что сделало их сопоставимыми и повторяемыми [145]. Или подумайте о поэзии: она накладывает ограничения на ритм, слоги или рифмы. Хайку оставляют поэту очень мало места для вариаций, но это не значит, что они одинаково ограничены с точки зрения поэтической выразительности. Напротив: строгий формализм позволяет им преодолевать время и культуру.

Язык сам по себе чрезвычайно стандартизирован и во многих отношениях ограничен. Мы ограничены 33 буквами, но что это позволяет делать! Мы можем писать романы, теории, любовные письма или постановления суда — просто переставляя эти 33 буквы. И это, конечно, не вопреки ограничению, а благодаря ему. Никто не будет открывать книгу и желать, чтобы в ней было больше разных букв, и никто не разочаровался, если бы это было так, потому что это, опять же, всего лишь еще один вариант того же алфавита [34].

Четкая структура позволяет нам исследовать внутренние возможности предметов. Это же приводит к отказу от условностей. Ограничение холста не делает художественное самовыражение художников ограниченным, но открывает возможность такого мастера, как Лючио Фонтана, который прорезал холст вместо того, чтобы рисовать на нем. Неверно также то, что более сложная структура предоставляет больше возможностей. Наоборот. Двоичный код радикально более ограничен, чем алфавит, поскольку содержит только два состояния, один или ноль, но открывает ряд беспрецедентных творческих возможностей.