Карен Хорни - Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию

Чем шире распространяется инертность, тем больше она накрывает собой чувства пациента. Ему уже требуются стимулы посильнее, чтобы вызвать ответные чувства вообще. Прекрасные деревья в парке сами по себе больше не возбуждают никаких чувств, возможно, роскошный закат исправил бы картину. В подобной лености чувств заключен и трагический элемент. Как мы видели, «ушедший в отставку» не жаждет открыться, чтобы сохранить нетронутой искренность своих чувств. Но если процесс доходит до крайности, то мертвеет именно та свежесть, которую ему хотелось сохранить. Следовательно, паралич его эмоциональной жизни заставляет его страдать от омертвения чувств больше других, и возможно, именно это ему действительно хотелось бы изменить. По мере продвижения анализа иногда у него возникает впечатление, что, когда он более активен, его чувства тоже будто оживают. Но и тут он оспаривает тот факт, что его эмоциональное омертвение – не что иное, как выражение всепоглощающей инертности и, следовательно, может измениться только вместе с ее уменьшением.

Если сохраняется какая-то активность и условия жизни приемлемые, картина «упорной отставки» может не меняться. В этом «невезении» виноваты многие качества этого типа личности, его запреты на стремления и ожидания, его нежелание перемен и внутренней борьбы, его способность мириться с положением вещей. Однако против них есть один воин в поле – зов свободы. На самом деле «отставка» – это подавленный бунт. Пока что в нашем исследовании мы наблюдали выражение этого бунта в пассивном сопротивлении внутреннему и внешнему давлению. Но оно в любой момент может стать открытым бунтом . Вероятность того, что это случится, зависит от соотношения сил склонности к захвату и к смирению и от того, в какой степени ему удалось спастись от омертвения. Чем сильнее в нем тенденция к захвату, чем больше он – живой человек, тем быстрее он почувствует недовольство ограниченностью своей жизни. Если преобладает недовольство внешней ситуацией, тогда вспыхивает «бунт против» . Если преобладает недовольство собой, это «война за».

Окружающая обстановка (дом, работа) может стать настолько неудовлетворительной, что человек, наконец, решается больше с ней не мириться и в той или иной форме открыто восстает. Он может уйти из дому или с работы, открыто проявлять агрессию по отношению ко всем знакомым и незнакомым, ко всем соглашениям и общественным институтам. Его установка: «Наплевать мне, чего вы от меня ждете и что обо мне думаете». Это может выражаться теми или иными действиями, в более или менее оскорбительной форме. Это очень интересный ход развития с точки зрения интересов общества. Если такой бунт направлен в основном вовне, это – ошибочный шаг, который уводит его еще дальше от самого себя, хотя и высвобождает его энергию.

Однако бунт может развиваться внутри и быть направленным в основном на внутреннюю тиранию. Тогда, в определенных границах, он может послужить освобождению. В таких случаях чаще имеет место постепенное развитие, чем бурное восстание, происходит скорее эволюция, чем революция. Человек все невыносимее страдает от своих оков. Он понимает, в какую ловушку себя загнал, что его образ жизни совсем ему не нравится, что он вынужден принимать чужие правила, как мало на самом деле ему важны окружающие, их жизненные и нравственные стандарты. Он больше и больше склоняется к тому, чтобы стать «самим собой», то есть, как мы раньше говорили, причудливой смесью протеста, тщеславия и искренности. Освобождается энергия, и он может делать все, на что хватает его одаренности. В повести «Луна и грош» Сомерсет Моэм описал этот процесс в развитии характера художника Стрикленда. Полное впечатление, что и сам Гоген, который стал явным прототипом, и другие художники прошли эту эволюцию. Ее цена определяется искусством художника и его одаренностью. Излишне говорить, что это не единственный путь к созданию чего-то. Это один из путей, следуя которым творческие способности, ранее задавленные прежде, могут найти способы своего выражения.

И все же такое освобождение тем не менее ограниченное. Те, кто достиг его, по-прежнему несут на себе клеймо «отставки». Они по-прежнему старательно охраняют свою отчужденность. В целом, они так и занимают по отношению к миру оборонительную или воинствующую позицию. Они также не горят в личной жизни, за исключением вопросов, касающихся их работоспособности, которая поэтому может принять характер одержимости. Все это говорит о том, что они не разрешили свои конфликты, а только нашли эффективное компромиссное решение.

Этот процесс может произойти и во время психоанализа. А поскольку в итоге он приносит заметное освобождение, некоторые психоаналитики [71] См.: Дэниел Шнайдер. «Действие невротического стереотипа, невротическое искажение творческой способности и сексуальности». Доклад в Нью-Йоркской медицинской академии (Daniel Schneider. «The Motion of the Neurotic Pattern. Its Distortion of Creative Mastery and Sexual Power». 1943). считают его самым идеальным исходом. Однако не следует забывать, что это неполное решение. Проработав всю структуру «ухода в отставку», мы можем не только высвободить творческую энергию, но и сделать человека свободным для гармоничных отношений с самим собой и другими.

Теоретически исход активного бунта указывает на решающую роль, которую зов свободы имеет в структуре «ухода в отставку», и на его взаимодействие с охраной автономности внутренней жизни. И напротив, чем больше человек отчуждается от самого себя, тем меньше значит для него свобода, как мы сейчас увидим. Уходя от внутренних конфликтов, от активной жизни, от активной заинтересованности в своем развитии, человек рискует уйти и от глубоких чувств. Все чувства безнадежности и тщетности усилий, составляющие проблему уже при «упорной отставке», перерастают тогда в ужас пустоты, сводящий с ума. Он усмиряет свои стремления и конкретную деятельность, но тут же теряет направление в жизни, плывет по воле волн, куда понесет поток. Настаивая на том, чтобы жизнь была легкой, без боли и трений, можно развратиться, особенно если уступить искушению деньгами, успехом, престижем. «Упорная отставка» означает жизнь, полную ограничений, но не безнадежную; человеку все же остается, чем и для чего жить. Но когда теряются из поля зрения глубина и автономность своей собственной жизни, негативные стороны «ухода в отставку» действуют, тогда как позитивные теряют свою ценность. Только тогда «уход в отставку» становится окончательным и полным. Человек смещается на обочину жизни. Это характерно для тех, кто «барахтается в луже».

Человек, словно центробежной силой отрываемый от себя, теряет и глубину, и силу своих чувств. Он становится крайне неразборчив в людях. Кто угодно становится «очень хорошим другом», «таким славным парнем», или «отличной девчонкой». Но с глаз долой – из сердца вон. Малейшая провокация убивает в нем интерес, он даже не пытается разобраться, что же там случилось. Отчужденность превращается в безразличие.