Джарон Ланир - На заре новой эры. Автобиография отца виртуальной реальности

В этой финальной главе я предельно осторожен и предпочитаю не полагаться на предположения, сможет ли искусственный интеллект когда-либо стать «настоящим», то есть глубоко и всесторонне разумным; или даже обретет сознание для тех, кто, как и я, верит в то, что сознание реально. Приведенные выше аргументы работают и в отношении сценариев, когда в пределах обозримого будущего искусственный интеллект продолжит требовать от людей большие массивы данных, или же он может начать работать с небольшими объемами данных, из-за чего он, предположительно, станет более «автономным».

Например, предположение о том, что микроплатежи могут обеспечить стабильную, творческую и достойную альтернативу модели безусловного основного дохода, также будет иметь смысл, если искусственный интеллект будет меньше зависеть от больших объемов данных.

Даже если появится всеобщее соглашение о том, что искусственный интеллект «выполняет всю работу» в будущем, алгоритмам искусственного интеллекта все так же придется собирать данные людей, чтобы этим людям служить, если человечество окончательно не станет скучным и предсказуемым или не примет решение о массовом самоубийстве. Так что если вы один из тех умников, которые ждут, что компьютер напишет для них идеальную книжку и ему при этом не придется смешивать слова, написанные людьми; даже в этом случае вам могут заплатить за полученные от вас данные. Которые оптимизируют процесс создания для вас текста алгоритмом, и в этом взаимодействии будет распределение власти и благосостояния в обществе, по крайней мере оно станет небольшим фонтанчиком достоинства.

Знаю, знаю, контраргумент, самый популярный контраргумент будет о том, что компьютеры уничтожат людей. Когда я слышу это возражение, я мысленно возвращаюсь обратно в «Хунань», где я просил своих друзей хорошо подумать о морской свинке, управляющей огнеметом. Можно считать, что интернет уже ожил. Вы можете считать, что избрание «не того» президента США – это метод, используя который интернет начал избавляться от людей. Не существует сверхъестественной онтологической полицейской власти, которая сойдет с небес, чтобы вас отругать. Но считать людей способными нести ответственность – одна из доступных интерпретаций, дающих нам возможность брать на себя ответственность.

Не совершайте ошибку, посчитав эту книгу консервативной или традиционалистской реакцией против модного футуризма. На конкурсах футуристского толка мне обычно удается переплюнуть в своем футуризме всех остальных.

Мой футуризм реален, хотя многое в нем фальшиво. Футуризм, предполагающий полный отрыв от прошлого – наступление сингулярности или полный контроль со стороны искусственного интеллекта, – подделка. Порвать с прошлым означает лишь начать с нуля, то есть стать примитивными онлайн. Возможно, мы сумеем стать достаточно примитивными, чтобы в сравнении с нами алгоритм казался суперумным.

Предполагаемый мной в приложении 1 скачок Маклюэна – это лишь один из примеров взгляда на будущее, который, по меньшей мере, настолько же красочен, как фантазии о превосходстве искусственного интеллекта, но этот взгляд честно устремлен в будущее, а не возвращается в прошлое. Футуризм, притворяющийся, что мы знаем науку, которую мы на самом деле не знаем, также фальшив. Когда кто-то притворяется, что нам уже известна вся важная информация о работе мозга, это не настоящий футурист. На самом же деле этот человек расписывается в том, что он намертво застрял в идеях прошлого.

Меня не покидает уныние, когда кто-то предполагает, что искусственный интеллект уже идет неизбежным курсом к тому, что ему будут нужны небольшие объемы данных – вместо больших массивов данных, украденных у пользователей за их спиной, – в обозримом будущем.

Если вы когда-нибудь придете на лекцию, где я обращаюсь к студентам, вы можете услышать, как я напоминаю им пример, который уже приводил на страницах этой книги: в конце девятнадцатого века слышались уверенные заявления о том, что в физике уже совершены все открытия. А потом наступил двадцатый век с общей теорией относительности и квантовой теорией поля, причем эти теории несовместимы друг с другом, так что мы знаем, что физики открыли отнюдь не все. Я говорю студентам, что наука постоянно пинает нас под зад. Я говорю им, что невозможно быть ученым, если не можешь признать неизвестное.

Наша судьба зависит от человеческих качеств, которым пока нет научного определения, таких как здравый смысл, доброта, рациональное мышление и творческий подход. Пока фантазии об искусственном интеллекте остаются тем, во что мы способны автоматически привнести мудрость, можем ли мы по меньшей мере признать, что эти качества реально пока лишь присвоить создаваемым нами системам? Что пока наши системы бессильны их проявлять ?

Вопросы нашего века: можем ли мы видеть сквозь соблазнительные информационные системы так, чтобы честно взглянуть на самих себя и окружающий нас мир? Насколько плохо должны обстоять дела, чтобы технокультура решила, что стоит бросить вызов даже нашим самым взлелеянным мифам, чтобы избавиться от беспорядка в собственной голове?

Виртуальную версию города построили жители реального Сиэтла. Позже участники проекта стали работать в лаборатории Вашингтонского университета, одном из первых исследовательских подразделений, занимавшихся виртуальной реальностью. Руководил ею первопроходец VR Том Фернесс, прежде работавший над созданием симуляторов для военных. – Прим. авт.

VR (от англ. virtual reality) – виртуальная реальность. – Прим. ред.

Это первое из нескольких десятков определений VR, приведенных в этой книге. – Прим. авт.

Термин «смешанная реальность» я использую в статье «Виртуальная реальность: интервью с Джароном Ланье» («Virtual Reality: An Interview with Jaron Lanier», Кевин Келли, Адам Хейлберн и Барбара Стэкс для журнала « Whole Earth Review» . Осень 1989 г., № 64, с. 108 [12]). – Прим. авт.

Надеюсь, нет ничего страшного в том, чтобы добавить в определение сарказма. Хотя он больше подходит молодым. С годами сарказм уступает место «синдрому старпёра», даже если вы по-прежнему считаете себя саркастичным. Я, пожалуй, переоцениваю свой коэффициент сарказма. Могу лишь надеяться, что сумел выдержать подобающий уровень в этой книге. – Прим. авт.

Я никоим образом не поддерживаю недавнюю кампанию по лишению Плутона статуса планеты и предложение считать его одним из крупных объектов пояса Койпера. Его странная орбита вдохновляет любого подростка, который не вписывается в систему. Неужели мы не полноценные планеты? Примете ли вы нас, если мы вам подчинимся? Пусть Плутон считается планетой раз и навсегда! Если любители лишать планет их статусов захотят более строго разделить народы мира на категории, почему бы им не вспомнить, что Европа не континент? Это было бы куда полезнее. – Прим. авт.