Брайан Фейган - Малый ледниковый период. Как климат изменил историю, 1300–1850

Сегодня, с высоты двух с половиной столетий, легко увидеть во Франции конца XVIII века признаки климатических и демографических проблем. В такой ситуации доиндустриальные государства, особенно с неустойчивой общественно-политической обстановкой, совершенно беззащитны перед частичным или полным коллапсом.

Существует множество прецедентов в более ранней истории [199] Более подробная информация есть в моей книге «Floods, Famines, and Emperors: El Niño and the Collapse of Civilizations» (New York: Basic Books, 1999). . Древнеегипетская цивилизация едва не исчезла в 2180 году до н. э., когда засухи, вызванные Эль-Ниньо, превратили Нил в тонкий ручеек, а власти не смогли накормить голодающих крестьян. Лишь разумные действия правителей на местах смогли спасти положение. Схожая ситуация возникла в городах-государствах майя на юге Юкатана в Центральной Америке, которые к 800 году н. э. оказались на грани экологического бедствия. Амбициозная правящая элита, жившая в мире войн и острой конкуренции, не обращала внимания на угрозу, нависшую над деревнями. Ее потребности в продовольствии и рабочей силе росли в то время, когда природа переживала трудные времена. Почвы истощались, а плотность населения возрастала; в результате майя в буквальном смысле съели всю свою природную среду. В следующем столетии череда опустошительных засух привела к катастрофе в обществе, уже впавшем в состояние хаоса.

Франции XVIII века подобный коллапс не грозил, но нехватка земли, рост населения, беззащитность перед капризами погоды и неурожаями создали для крестьян такую ситуацию неопределенности, какую трудно было представить в прежние времена.

До 1788 года бедственное положение земледельцев мало что значило в шатких политических раскладах Франции. Во второй половине XVIII века крестьяне все еще составляли от 75 до 80 % населения страны. Четыре миллиона из них владели землей; остальные, около 20 миллионов, арендовали ее. Крупные хозяйства располагались в основном на севере и северо-востоке; фермеры нередко арендовали их у помещиков, проживавших за пределами своих владений. Некоторые крестьяне кормились от собственной земли, но большинство селились на крошечных арендованных участках, подрабатывая на стороне. Кое-как обеспечить себя самостоятельно им удавалось только в лучшие годы. Низший слой составляли безземельные крестьяне; эти несколько миллионов человек жили сезонным трудом на редких общинных полях или за счет милостыни. К концу XVIII века из-за роста сельского населения и запутанных законов о наследовании, приведших к дроблению наделов, возник постоянный дефицит земли. Борьба за огораживание территорий и активная конкуренция за недвижимость неизбежно привели к появлению множества нищих бродяг [200] Ladurie . The Ancien Régime. P. 306. .

В целом по стране семье среднего размера для обеспечения базового прожиточного минимума требовалось около 4,8 га земли. Большинство этого не имели. В зависимости от региона 58–70 % крестьян, включая поденщиков, могли пользоваться не более чем 2 га. В некоторых густонаселенных районах у 75 % крестьян было менее 1 га земли. Британский писатель Артур Юнг, много путешествовавший по Франции накануне революции, охарактеризовал ситуацию так: «Отправляйтесь в районы, где земля разделена на мелкие участки, и вы увидите крайнюю бедность, даже нищету, и наверняка очень плохое ведение хозяйства. Поезжайте в другие места, где такого дробления нет, – и вы найдете куда лучше обработанную землю и несравнимо меньшую нужду» [201] Arthur Young . Travels in France during the Years 1787, 1788, and 1789, ed. by C. Maxwell. Cambridge: Cambridge University Press, 1950. P. 279. . По сравнению с хозяйством Англии или Нижних Земель французское сельское хозяйство по большей части было удивительно отсталым. Постройки оставались примитивными, с неудачной планировкой; интенсивное земледелие, которое уже повсеместно практиковалось в Англии или Голландии, было неизвестно в большинстве регионов Франции. Большинству крестьян не хватало корма для животных, поэтому они вынуждены были забивать много скота по осени, а также в случае засухи или плохого урожая травы. Они оставляли поля под паром на один или даже на два года из трех. Из-за низкой урожайности до четверти собранного зерна шло на семена, а не на еду. Многие крестьяне не имели даже железных плугов.

Юнг описывает зажиточное село возле Пейрака на юго-западе Франции: «Во всей деревне девушки и женщины не имеют обуви и чулок, также ни чулок, ни башмаков нет на ногах работающего пахаря. Это нищета, которая подрывает корни национального благополучия» [202] Там же. С. 28. . Бóльшая часть Франции жила на грани голодной смерти.

В условиях столь ужасающей повальной бедности даже незначительное повышение цен на хлеб немедленно вызывало волнения. Рацион французов почти полностью состоял из злаков. В него входили ржаной или овсяный хлеб, различные каши и похлебки. Пшеничные булки могли позволить себе только богатые. Бедняки до 1789 года съедали около килограмма хлеба в день, тратя только на него примерно 55 % своего заработка. Более обеспеченные слои населения, такие как мелкие торговцы и ремесленники, могли зарабатывать от 30 до 40 су в день, но когда хлеб стоил больше двух су за полкилограмма, даже они оказывались в полушаге от недоедания.

Положение усугублялось ростом населения. Только с 1770 по 1790 год оно увеличилось на 2 миллиона человек [203] Согласно La population de la France de 1740 a 1860 (1971), население выросло на 1,5 миллиона, что составляет 0,3 % ежегодного прироста; это не самый существенный рост для доиндустриального общества. – Прим. науч. ред. . Жители деревни Ла-Кор в окрестностях Шалона писали: «Количество наших детей повергает нас в отчаяние. У нас нет средств, чтобы накормить и одеть их; у многих из нас по восемь или девять детей» [204] Georges Lefebvre . The Great Fear of 1789, translated by Joan White. New York: Pantheon Books, 1973. P. 8. . В конце 1780-х люди отчаянно искали землю. Бедняки уже захватили общинные земли, заполонили леса и болотистые низменности. В обстановке постоянного неблагополучия разрасталось недоверие. Фермеры больше не доверяли мельникам и пекарям, даже хорошо знакомым. Горожане начали опасаться насилия со стороны соседей-селян. В любом случайном путнике люди видели разбойника. По мере нарастания кризиса поднималась волна недовольства по отношению к богатым землевладельцам. Многие требовали продажи или бесплатной раздачи королевских угодий и раздела крупных поместий на небольшие владения.

Нехватка земли вынуждала людей наниматься на работу, чтобы прокормить семью, но возможностей для трудоустройства в сельской экономике было мало. Исключение составляли ремесленники, каменотесы, мельники и трактирщики. Основная часть сельской бедноты искала работу в крупных поместьях, но вакансий было немного, за исключением времени жатвы или сбора винограда, да и тогда плата была очень низкой. В зимние месяцы безработица в деревнях была практически повсеместной. Люди были обречены на постоянный голод и страшную нищету, даже если надомные ремесла, такие как ткачество и прядение, приносили скудный заработок. В городах платили ничуть не лучше. Местный совет небольшого городка на севере Франции признал: «Не подлежит сомнению, что человек, получающий всего 20 су в день, не может прокормить большую семью; тот, кто имеет лишь 15 су в день, определенно беден» [205] Там же. С. 10. .