Бина Венкатараман - Оптимизм, который убивает. Большое исследование человеческой опрометчивости

Определяемые числами цели формируют не только наши перспективы, но и наши действия. Старую поговорку «Что измеряется, то делается» сегодня можно перевернуть: мы делаем все, что можем измерить. Я называю это «проблемой приборной панели», потому что мы вглядываемся в датчики скорости или уровень топлива, не осознавая, что можем улететь со скалы. Не только наша природа побуждает нас отдавать предпочтение настоящему и пренебрегать будущим: это инструменты, которые мы выбираем сами, наша мнимая метрика прогресса. Но преимущество в том, что у нас есть выбор.

Исследования поведения нью-йоркских таксистов показывают, как метрики определяют повседневные решения. Таксист, как правило, устанавливает месячные или годовые цели дохода. Но несколько исследовательских проектов показали, что в каждый отдельный день большинство водителей принимает решения, основываясь на ежедневных показателях, даже если они расходятся с их собственными долгосрочными целями. Например, одна группа экономистов обнаружила следующее: таксисты, которые достигают своей неформальной ежедневной цели по заработкам в дождливый день, уходят домой на несколько часов раньше, хотя в такие дни у них больше шансов лучше заработать, ведь больше людей хотят взять такси. В более погожие дни, когда было бы целесообразно взять перерыв, водители, наоборот, работают дольше, наворачивая круги в поисках клиентов, тратя свое время и топливо. Кажется, что их неопределенная ежедневная цель направляет их сильнее конкретных планов на будущее. Она создает чувство выполненного долга и подталкивает игнорировать будущие последствия более раннего ухода с работы. Кроме того, ее легко измерить в конкретный момент.

Может показаться глупым, что нечто сиюминутное и эфемерное может так легко ввести нас в заблуждение. Часто люди попадают в ловушку ближайшей цели, потому что пытаются избежать немедленных поражений.Большинство из нас ненавидит проигрывать больше, чем любит побеждать.

Проигрыш в чем-либо, даже в самом тривиальном, вызывает неприятное чувство отсутствия контроля. Упущенные деньги или недостигнутая цель означают нечто большее, чем сама потеря – так мы сталкиваемся с реальностью, которая противоречит нашим ожиданиям. Поражение причиняет эмоциональную боль, ведь оно показывает, что, возможно, мы не так хороши, как думаем, и способны допускать ошибки. Невыполнение сиюминутной задачи напоминает нам потерю веревки, по которой мы взбираемся на крутую гору: как только мы ее выпускаем, выясняется, насколько мы уязвимы перед гравитацией.

Даниэль Канеман утверждает, что наше отвращение к поражениям уходит корнями в ранние этапы эволюции человека. Чтобы не попастстья хищникам, охотники-собиратели молниеносно реагировали на угрозы, пишет он в книге «Думай медленно… решай быстро» [23] Оригинальное название книги – «Thinking, Fast and Slow». Впервые опубликована на русском языке издательством АСТ в 2014 году. – Прим. ред. , и люди, которые успешно с этим справлялись, выживали и размножались. В результате современный человек унаследовал желание защитить себя от поражений и делает это намного активней, чем ищет выгоды. В экспериментах, которые Канеман провел со своим давним напарником Амосом Тверски, он показал, что эмоциональная перспектива немедленного поражения влияет на решения людей гораздо больше, чем то, что они могут получить или потерять в долгосрочной перспективе. Это означает, что люди предрасположены переоценивать свои сиюминутные неудачи на фоне признаков будущей возможности или опасности.Таксисты стараются добиться ежедневной цели и избежать ощущения неудачи.

В 2009 году, более чем за год до коллапса в Андхра-Прадеше, на первой полосе в The Wall Street Journal [24] Ежедневная американская деловая газета на английском языке. – Прим. ред. зазвучали голоса представителей микрофинансовой индустрии в Индии, Европе и США, которые предупреждали, что в регионе назревает кредитный кризис.

Эксперт из Индийского института управления заявил, что кредиторы занимались «ковровой бомбардировкой» [25]отдельных районов кредитами. Управляющий инвестиционным фондом в 100 миллионов долларов выразил опасение, что надувался пузырь. В серии статей журналистка Кетаки Гокхале рассказывала об индийских женщинах, которые взяли по несколько микрозаймов и изо всех сил пытались погасить их. Одна взяла кредиты у девяти разных кредиторов и чувствовала, что ее публично пристыжают за то, что она просрочила платежи. Другим предлагали кредиты, хотя их доходы составляли всего девять долларов в месяц.

Гокхале нашла женщин, которые брали кредиты не для запуска бизнеса, а покупали на них молоко, оплачивали просроченные счета и покрывали свадебные расходы родственников. Кредиты в этих случаях не помогали женщинам повышать свои доходы, а вместо этого накладывали временную перевязку на их болезненное финансовое положение. А учитывая высокие процентные ставки, кредиты, возможно, только углубляли бедность этих женщин.

Даниэль Розас, консультант микрофинансовой отрасли, в целом поддерживающий и сочувствующий ее целям, предупреждал о кредитном пузыре в индийской микрофинансовой индустрии, который будет раздуваться, пока бизнес не изменит свою практику. Розас не был ясновидящим. Он также не полагался на какие-либо инсайдерские знания или скрытые данные. Он просто следил за метриками высокого уровня погашения по кредитам, что микрофинансовые кредиторы считали показателем стабильности и благополучия в Андхра-Прадеше.

Розас – американский эмигрант, живущий в Брюсселе, и мы разговаривали с ним по телефону в 2016 году. Он сказал мне, что возможности государства – количество потенциальных заемщиков в зависимости от его населения и других факторов – в 2009 году, казалось, были высоки. В то время он сделал несколько грубых подсчетов, будто набросал их на салфетке, и пришел к выводу, что показатели выплат по кредитам вовсе не должны обнадеживать. Они могут означать, что люди погашают их, взяв на себя еще больше кредитов, выдаваемых им активными сотрудниками компаний по микрофинансированию на местах, а не за счет получения дохода от собственных предприятий. В какой-то момент, когда люди не смогут получить еще займов, чтобы погасить свои высокопроцентные долги предыдущим кредиторам, карточный домик рухнет. Семьи будут тонуть в долгах, которые они не смогут погасить. Компании потерпят неудачу.

Розас провел предыдущий этап своей карьеры в правлении ипотечной финансирующей компании Fannie Mae. Именно тогда, в 2007 году, ипотечный рынок США рухнул и породил цепную реакцию, которая привела к самому разрушительному мировому финансовому кризису со времен Великой депрессии [26]. Пузырь жилищного рынка надувался с притоком капитала на Уолл-стрит, который поддерживал бешеный андеррайтинг ипотечными кредиторами. У некоторых из них были хищнические практики и продукты, требующие от заемщиков регулярного рефинансирования и столкновения с растущим неоплаченным балансом. Фирмы, такие как Lehman Brothers и Bear Stearns, упаковали ссуды с высоким риском в ценные бумаги и затем распродали эти небезопасные пакеты часто ничего не подозревающим инвесторам. Кредитные агентства не оценили инвестиции как рискованные. Когда рынок жилья перенасытился, и домовладельцы не могли ни продать свои дома, ни внести свои платежи, вся финансовая система рухнула как домино. Fannie Mae, несмотря на то что в их портфеле было относительно немного чистых ипотечных кредитов, тем не менее взяла на себя множество рискованных кредитов в попытке не быть вытесненными из быстро растущего рынка. Когда пузырь лопнул, компания потерпела крах, и вместе с Фредди Маком была взята на поруки налогоплательщиками США.