Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

Генерал наш вынужден уступить, хотя дух его по-прежнему в смятении, что видно из письма к Д. И. Хвостову от 20 августа:

«Любезная моя дочь Наташа, Божие благословение с тобою! <���…> Извлечь из дворца Наташу! О! ежели Господь Бог в том препособил! Худо…» [1087] Там же. Т. 6. Л. 18–18 об.

Но более перечить воле судьбы и императрицы он не может, и в сентябре дочь начинает вновь появляться при дворе, но живет у Д. И. Хвостова – так надежнее. Об этом сказано и в письме к «племяннику» от 7 сентября:

«Так и Вы! который для Наташи второй батюшка при милости тетушкиной, и доколе так, дворец ей не мешает при правилах Ваших…» [1088] РНБ ОР Ф. 755. Т. 8. Л. 20.

Буря в стакане воды утихла, но мутный осадок и горький привкус остались.

Вторая ошибка. Она гораздо более прискорбна, чем первая: Суворов пошел в апреле 1791 г. против Потемкина. Придворные недруги фельдмаршала сумели оплести нашего полководца липкой паутиной лести и сыграть на его чувствах приверженности общественному благу. Главными деятелями коварной интриги были ловкие и хитроумные царедворцы, субъекты, изощрившиеся в искусстве наушничества, закулисных комбинаций, тонкие знатоки умения играть на человеческих слабостях и простодушии. Это знатные аристократы: граф Н. И. Салтыков и князь Н. В. Репнин. Не имея ни сил, ни мужества открыто вступить в единоборство за власть с князем Таврическим, они делали ставку на продвижение к императрице нового фаворита, своего «человечка». Таковым оказался молодой гвардейский офицер П. А. Зубов, страстный карьерист, которого Салтыков сумел протолкнуть на завидное место, опустевшее, когда ставленник Потемкина А. М. Дмитриев-Мамонов сам покинул Екатерину II. У Зубова не было никаких убеждений, кроме безграничного желания собственного преуспеяния. Но он умел приспосабливаться к тому, чьего покровительства доискивался, этим и был полезен интриганам. Малообразованный и ленивый, он пока что предпочитал молчать и внимательно слушать собеседников, производя на них этим очень хорошее впечатление. Постаревшей императрице казался он воплощением не только молодости, но и будущего, в котором ей хотелось еще пожить и «поработать». Это видно из диалога, зафиксированного А. В. Храповицким в своих записках:

«22 сентября. Поздравлял с праздником, желая чтоб царствовали 60 лет. – “Нет, буду без памяти, проживу еще лет 20…”» [1089] Памятные записки А. В. Храповицкого. – М., 1990. – С. 206. .

Смысл разговора становится понятен, если учесть, что статс-секретарь поздравляет Екатерину II с днем ее коронования. Ей 60 лет, у нее новый молодой фаворит, и это придает ей сил. Вот что пишет Храповицкий днем раньше:

«Веселы и здоровы. За туалетом дивились, что 27 раз празднуют Коронование: все еще на памяти, и кажется, было недавно» [1090] Памятные записки А. В. Храповицкого. – М., 1990. – С. 206. .

Именно в молодости была «сила» П. А. Зубова, и пока эта молодость действовала чарующе и возбуждающе на государыню, интриганы старались использовать это ее состояние в своих интересах.

И Салтыков, и Репнин принадлежали к «партии» сторонников цесаревича, настроенных пропрусски. Вкрадчивый Салтыков сумел в 1770-е г., состоя при Павле Петровиче, снискать его любовь, но при том не испортить себе карьеры. Он плавно «перетек» на пост главного воспитателя великих князей Александра и Константина, получил в 1788 г. управление Военным департаментом [1091] Бантыш-Каменский Д. М. Указ. соч., ч. 2, с. 201. , стал вице-президентом Военной коллегии, то есть забрал в руки большую власть и большое доверие. Пристроив же П. А. Зубова к государыне, он стал метить еще выше и деятельно думать, как укрепить будущее свое при преемнике Екатерины, кто бы он ни был.

Н. В. Репнин, если многоуважаемый читатель еще помнит, был племянником братьев Паниных, а значит, как и они, сторонником союза с Пруссией в рамках Северной системы графа Н. И. Панина. После того как Г. А. Потемкин в 1774 г. настоял на назначении против Пугачева Суворова вместо князя, Репнин затаил против них обоих недоброжелательство. Опытная же в делах политики Екатерина II вскоре вообще на год удалила его из России, послав в 1775 г. послом в Турцию [1092] Там же. С. 214. . По возвращении же из Константинополя не получил он желанного поста командующего дивизией ни в Петербурге, ни в Москве: на этих постах Потемкин предпочел иметь А. В. Суворова. И в 1777 г. Репнин оказался наместником в Смоленске, а в 1778 г. и в Орле [1093] Там же. С. 220. , но не более того. Естественно, что нелюбовь честолюбца к Потемкину и Суворову только удвоилась. Даже успех, которого он добился в 1779 г. на Тешенском конгрессе, примиряя Пруссию с Австрийской империей, ничего кардинально не изменил. Конечно, князь стал андреевским кавалером и получил 3000 крепостных в Белоруссии, а от Фридриха II ему был прислан высший прусский орден Черного орла и портрет, осыпанный бриллиантами [1094] Бантыш-Каменский Д. М. Указ. соч. Ч. 2. С. 221. . Но императрица ни на шаг не приблизила его ко двору, сделав в 1781 г. генерал-губернатором Псковским и своим генерал-адъютантом [1095] Там же. С. 222. . Князь был столь этим раздосадован, что в 1784 г. отправился в «путешествие в чужие края, как бы для отдохновения от трудов», как дипломатично написал Д. М. Бантыш-Каменский [1096] Там же. . Лишь война с Турцией, начавшаяся в 1787 г., «забрала» Репнина из Смоленска, и он в 1788 г. был уже в лагере под Очаковым. Очевидно, Потемкин предпочитал видеть его перед глазами, нежели за спиной. Крупными победами в последующие два года князь себя не ознаменовал. Но он умел выжидать и терпеть. И вот теперь, в феврале 1791 г., Потемкин, уезжая ко двору, назначил Репнина, как старшего из генерал-аншефов, начальствовать над своей армией. Князь понимал, что вторично такая возможность может ему и не представиться.

И он начал действовать, находясь вдалеке и потому оставаясь незаметным. Стержнем интриги решено было использовать Суворова. Репнин, судя по всему, предложил Н. И. Салтыкову разыгрывать друга полководцу, использовать его страстное желание извлечь дочь из Зимнего дворца, чтобы предложить «прекрасный» выход из щекотливой ситуации: выдать Суворочку замуж за своего сына, Дмитрия Салтыкова. Это резко усилило бы позиции полководца при дворе. Суворову внушили, что Платон Александрович стремится к благу Отечества в отличие от гордеца Потемкина, тешащего только свое самолюбие, и предложили устроить встречу с фаворитом, чтобы наш герой смог бы поговорить с ним по душам. Суворову сказали, что за измаильский подвиг заслуживает он большей награды, чем золотая медаль и чин подполковника гвардии: он достоин быть генерал-адъютантом императрицы. И полководец, не зная, что Потемкин и так предлагал государыне наградить своего подопечного этим званием, но она сама не захотела видеть его в этом качестве, попался в расставленные силки.