Гийом Питрон - Третья цифровая война: энергетика и редкие металлы

И наоборот, размещение шахт во Франции и в других странах Запада могло бы привести к двум положительным результатам. Сначала мы бы растерялись, осознав, во что на самом деле обходится то, что нам провозглашают современным и экологическим. А соседство с карьерами, возможно, выведет нас из состояния равнодушия и бездействия и разбудит инициативу противодействовать случайным загрязнениям. Не согласившись жить как китайцы, мы бы удесятерили давление на наши правительства чтобы они запретили всем горнорудным предприятиям выбрасывать в природу хоть один грамм цианидов, мы бы бойкотировали промышленников, не уважающих длинный ряд зеленых меток, все вместе выступали бы против ужасного морального износа оборудования, которое ведет ко все более глубокому внедрению в землю, мы бы потребовали, чтобы миллиарды евро инвестировались в науку, чтобы полностью перерабатывались все редкие металлы. А может, мы бы даже расстались с нашей святейшей привычкой постоянно покупать что-то новое и не потратили бы несколько десятков евро на чуть более современный телефон… Другими словами, наша готовность уменьшить загрязнение ускорила бы прогресс в области защиты окружающей среды, а наши потребительские аппетиты сократились бы.

При таком сценарии Китай стал бы конкурировать с французскими и западными горнорудными предприятиями. Став менее активным, китайский добывающий сектор стал бы меньше загрязнять землю, реки и атмосферу. И единственной надеждой Пекина вернуть себе более информированных и более требовательных потребителей стало бы усовершенствование методов производства. Таким образом, китайская экология от такого соревнования только выиграла бы.

Но ничего радикально не изменится, пока мы полностью не осознаем цену нашего стандартного счастья. Ответственная шахта во Франции всегда обойдется дороже, чем шахта безответственная в другом месте. Такой выбор был бы глубоко экологичным, альтруистским, смелым – и соответствующим этике ответственности, провозглашаемой многочисленными экологическими организациями, которые возмущаются, например тем, что Франция экспортировала часть своих ядерных отходов в Россию [441] «Nos déchets nucléaires sont cachés en Sibérie», Libération, 12.10.2009. . Справедливо утверждая, что мы должны взять на себя переработку этих отходов и что аморально перекладывать это бремя на других, активисты привязали себя к железнодорожным путям и помешали поезду покинуть пакгаузы. Это мнение о последствиях потребления топлива применимо и к переносу в другие страны наших загрязняющих шахт. По идее активисты должны бы создать цепь из людей в порту Гавра для того, чтобы больше ни один груз с металлом из Китая не прошел французскую таможню, и пристегивать себя к решеткам Бурбонского дворца (место заседаний Национальной ассамблеи Франции. – Прим. пер.) до тех пор, пока не будет принят закон о вводе в эксплуатацию во Франции шахт редких металлов.

Те же самые экологические организации должны также потребовать, чтобы Французская республика взглянула на действия двух таинственных коронованных особ, Филипо Катоа и Эуфенио Такала, которые наложили руку на «золотое дно» редкоземов, и теперь, возможно, будущее нашего энергетического и цифрового перехода будет зависеть от их доброй воли.

12 июля 2016 года Филипо Катоа и Эуфенио Такал, монархи далеких королевств Ало и Сигав, поднялись по ступеням Елисейского дворца, одетые в ману (вид парео), костюмы и галстуки, чтобы попасть на прием, который давали в их честь. Путешествие двух суверенов в Париж подразумевало также встречу с председателями Национальной ассамблеи, Сената и представителями Министерства заморских территорий. Окруженные членами своей делегации, господа Катоа и Такал приехали обсуждать жизненно важные для них вопросы: потерю самостоятельности их королевств, экономическую динамику их региона, лучший доступ к благам цивилизации… Париж не сводил бдительных глаз с обоих коронованных особ и размышлял, как навсегда сохранить французское присутствие в Ало и Сигаве? Надо ли увеличить бюджет и посылать больше 15 миллионов евро, которые Франция ежегодно выделяет на эти столь особые отношения? Как мы можем предотвратить появление ирредентистских тенденций ( ирредентизм – политика по объединению народа, нации, этноса в рамках единого государства. – Прим. пер. ), которые могут нанести большой ущерб нашей стране?

Ало и Сигав – это заморские территории, которые процветают на островах Уоллис и Футуна (Wallis-et-Futuna), затерявшихся в далекой Океании, на полпути между Таити и Новой Каледонией. Шестнадцать тысяч километров отделяют Мата Уту, их главный город, от Парижа. Эти полинезийские королевства представляют собой самую удаленную французскую территорию с тех пор, как договор о протекторате 1887 года привязал их к Французской республике. Но теперь их значение таково, что в 2016 году во время официального визита оба короля были приглашены Франсуа Олландом посмотреть парад 14 июля с президентской трибуны вместе с премьер-министром Новой Зеландии Джоном Кеем и министром США по иностранным делам Джоном Керри.

На островах Уоллис и Футуна ничего не происходит, как это предусмотрено республиканскими нормами. Там не действуют законы о децентрализации, международные договоры, поземельное урегулирование, правила дорожного движения. Там господствуют местные обычаи, а «два последних короля Франции» [442] На самом деле на островах Уоллис и Футуна насчитывается три короля (и три королевства): два короля на Футуна и один на Уоллис. Положение осложняется тем, что в результате кризиса в 2017 году на Уоллисе было два короля, один из которых был признан Парижем. , облеченные мистической властью, являются их гарантами. Господа Катоа и Такал пользуются таким уважением, что на Уоллисе ни один профсоюзный деятель не может ничего инициировать без согласия или, по крайней мере, нейтрального отношения «великого вождества».

Власть суверенов, тем не менее, не является абсолютной: они должны сотрудничать с племенными объединениями и «церемониальным вождем», хранителем допотопного протокола. И французская администрация платит королю Уоллиса 5500 евро в месяц за то, чтобы все так и оставалось [443] Те, кто на Футуне, получают, кажется, сумму намного меньшую. . Как говорит об этом Пьер Симунек, бывший супрефект в Мата Уту: «Уоллис и Футуна – это республиканские королевства [444] Интервью с Пьером Симунеком (Pierre Simunek), бывшим генеральным секретарем префектуры Уоллис-и-Футуна. ».

На островах Уоллис и Футуна существует и другое искажение республиканских принципов: закон 1905 года о разделении церкви и государства используется только частично. Государство передало Церкви, которая здесь традиционно очень сильна, миссию общественного управления начальным образованием. В территориальной ассамблее дебаты неизменно начинаются с молитвы, произносимой епископом, монсиньором Гисленом де Расийи. «Заседание проходит при благословении Святого Духа, под знаком креста, а заканчивается тем, что все переругиваются [445] Там же. », – рассказывает бывший государственный чиновник.