Стивен Пинкер - Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Разумеется, счастье – вопрос отнюдь не только дохода. Это так не только для отдельных людей с их разными жизненными обстоятельствами и темпераментом, но и для государств, как очевидно из разброса точек вокруг пунктирной линии на рис. 18–1. Уровень счастья в стране выше, если ее жители более здоровы (при равном уровне дохода) и, как я уже упоминал, если они вольны выбирать, что им делать со своей жизнью [781] Счастье, здоровье и свобода: Helliwell, Layard, & Sachs 2016; Inglehart et al. 2008; Veenhoven 2010. . Культура и география тоже важны: подтверждая существующие стереотипы, латиноамериканские страны счастливее, чем должны бы быть, учитывая их доход, а экс-коммунистические государства Восточной Европы несчастнее [782] Культура и счастье: Inglehart et al. 2008. . Исследование мирового счастья 2016 года обнаружило еще три фактора, коррелирующие со средним уровнем счастья в стране: социальная поддержка (сообщают ли люди о наличии друзей и родственников, на которых можно рассчитывать в трудные времена), щедрость (жертвуют ли они деньги на благотворительность) и коррупция (считают ли они бизнес в своей стране коррумпированным) [783] Немонетарные компоненты счастья: Helliwell, Layard, & Sachs 2016. . Тем не менее нельзя утверждать, что эти факторы повышают уровень счастья в стране. Во-первых, счастливые люди смотрят на мир сквозь розовые очки, чаще замечая хорошее как в личной жизни, так и в общественной. Во-вторых, счастье, как говорят социологи, эндогенно: счастливые люди скорее становятся добрее к ближним, щедрее и честнее, а не наоборот.

США попадают в разряд стран, чей уровень счастья ниже, чем должен быть, исходя из благосостояния страны. Американцы отнюдь не несчастны: почти 90 % считают себя как минимум «довольно счастливыми», почти треть «очень счастливыми», а когда их просят выбрать свое место на шкале, простирающейся от худшей до лучшей из возможных жизней, они чаще всего выбирают седьмой из десяти уровней [784] Счастье в США: Deaton 2011; Helliwell, Layard, & Sachs 2016; Inglehart et al. 2008; Sacks, Stevenson, & Wolfers 2012; Smith, Son, & Schapiro 2015. . Но в 2015 году США заняли тринадцатое место среди стран мира по уровню счастья (уступив восьми странам Западной Европы, трем странам Британского Содружества и Израилю), хотя средний доход в США был выше, чем в любой из них, за исключением Норвегии и Швейцарии [785] Рейтинг из Исследования мирового счастья 2016 года: 1. Дания (показатель 7,5, если 0 – наихудшая из возможных жизней); 2. Швейцария; 3. Исландия; 4. Норвегия; 5. Финляндия; 6. Канада; 7. Нидерланды; 8. Новая Зеландия; 9. Австралия; 10. Швеция; 11. Израиль; 12. Австрия; 13. США; 14. Коста-Рика; 15. Пуэрто-Рико. Самые несчастливые страны: Бенин, Афганистан, Того, Сирия и Бурунди (157 место, показатель 2,9). . (Великобритания, чьи граждане в среднем оценили свой уровень счастья в 6,7 балла, считая от нуля как наихудшей жизни, оказалась на 23-м месте.)

Кроме того, Соединенные Штаты не становятся в среднем счастливее со временем (еще одна ловушка, побудившая скоропалительно возвестить о существовании парадокса Истерлина: данные об уровне счастья в США начали собирать раньше, чем во всех прочих странах). С 1947 года уровень счастья в Америке колеблется в узком диапазоне, реагируя на различные рецессии, кризисы, экономические проблемы и биржевые пузыри, но не демонстрируя ни стабильного роста, ни снижения. В одном из наборов данных можно разглядеть некоторый спад американского уровня счастья с 1955 до 1980 года с последующим ростом вплоть до 2006-го; другой фиксирует небольшое сокращение доли сообщивших, что они «очень счастливы», начавшееся в 1972 году (хотя суммарная доля тех, кто говорит, что «очень счастлив» и «довольно счастлив», не изменилась) [786] Счастье в США: падение и рост можно проследить по World Database of Happiness (Veenhoven undated; Inglehart et al. 2008). .

Стагнация американского уровня счастья не опровергает общемировую тенденцию, в рамках которой счастье растет вместе с богатством, потому что, наблюдая за изменениями в богатых странах на протяжении нескольких десятилетий, мы вглядываемся в очень небольшую часть шкалы. Как подчеркивает Дитон, если смотреть на пятидесятикратную разницу в доходе между, скажем, Того и США, соответствующую четверти тысячелетия экономического роста, динамика очевидна; но в случае двукратного роста доходов внутри одной страны за какие-то двадцать лет эффект может потонуть в статистических шумах [787] Легкий спад заметен в данных Всеобщего социологического обследования ( http://gss.norc.org ; Smith, Son, & Schapiro 2015). См. также рис. 18–4, где показана динамика ответа «Очень счастлив». . К тому же неравенство доходов выросло в США сильнее, чем в странах Западной Европы (глава 9), так что рост ВВП страны мог пойти на пользу меньшей доле населения [788] Ограниченность диапазона счастья в США: Deaton 2011. . Размышления об американской исключительности – бесконечно занимательное времяпрепровождение, но, что бы ни было тому причиной, счастьеведы согласны, что США выбиваются из глобальной тенденции изменения субъективного благополучия [789] Неравенство как частичное объяснение стагнации американского уровня счастья: Sacks, Stevenson, & Wolfers 2012. .

Разобраться в динамике изменения уровня счастья в отдельно взятой стране трудно еще и потому, что страна – это совокупность десятков миллионов человеческих существ, которые, так уж вышло, живут на ее территории. Удивительно скорее то, что, вычисляя средние показатели, нам вообще удается отыскать у этих существ хоть какие-то общие черты, и не стоит удивляться, если мы обнаруживаем, что с течением времени различные слои населения движутся в разных направлениях, иногда резко меняя среднее значение, а иногда гася изменение показателей друг друга. За последние тридцать пять лет афроамериканцы стали намного счастливее, а белые жители США – чуточку несчастнее [790] В том, что касается динамики изменения уровня счастья, США – исключение: Stevenson & Wolfers 2009; Twenge, Sherman, & Lyubomirsky 2016. . Женщины, как правило, счастливее мужчин, но в странах Запада этот разрыв сократился, потому что мужчины становятся тут счастливее быстрее, чем женщины. В США все опять наоборот – женщины становятся несчастнее, а мужчины остаются примерно на прежнем уровне [791] Уровень счастья афроамериканцев растет: Stevenson & Wolfers 2009; Twenge, Sherman, & Lyubomirsky 2016. .

Самая большая сложность, возникающая при анализе этих исторических тенденций, уже знакома нам по главе 15: как разграничить изменения, связанные с жизненным циклом (возраст), духом времени (период) и сменой поколений (когорта) [792] Уровень счастья женщин снижается: Stevenson & Wolfers 2009. ? Не имея машины времени, невозможно полностью вычленить влияние каждого из этих факторов, не говоря уже об их взаимосвязях. Если, например, пятидесятилетние были несчастны в 2005 году, невозможно сказать, то ли это беби-бумеры переживают кризис среднего возраста, то ли им сложно приспособиться к новому тысячелетию, то ли новое тысячелетие – неподходящая эпоха для людей среднего возраста. Однако, имея массив данных, охватывающий многие поколения и десятилетия, а также сделав парочку предположений насчет того, с какой скоростью меняются люди и времена, можно вычислить средние показатели счастья для поколений за прошедшие годы, для популяции в целом за каждый год и для населения определенного возраста и тем самым с умеренной точностью оценить временную динамику трех факторов по отдельности. Это, в свою очередь, позволяет нам рассмотреть две разные версии прогресса: то ли люди всех возрастов в последнее время стали чувствовать себя лучше, то ли молодые когорты чувствуют себя лучше пожилых, что, по мере того как молодежь замещает стариков, поднимает общий уровень счастья в популяции.