Дэниел Клемент Деннет - Разум: от начала до конца. Новый взгляд на эволюцию сознания от ведущего мыслителя современности

Цивилизация – это продолжающаяся непрерывно работа, и пора оставить попытки понять ее на свой страх и риск. Подумайте о термитнике. Мы, наблюдатели-люди, можем оценить его совершенство и сложность извне, за пределами нервной системы его обитателей. Мы можем стремиться достичь такого же олимпийского взгляда на наш собственный мир, и такое отстранение дано только людям благодаря наличию воображения. Если мы не добьемся в этом успеха, то рискуем разрушить наши собственные драгоценные творения, несмотря на благие устремления. Двойная эволюция, генетическая и культурная, создала в нас способность познавать самих себя. Но несмотря на несколько тысячелетий существования в условиях постоянно расширяющегося творческого созидания, мы продолжаем болтаться в море загадок и проблем, многие из которых созданы нашими собственными усилиями понять, и среди них есть опасности, которые могут прервать наши или наших потомков поиски еще до того, как мы удовлетворим собственное ненасытное любопытство.

И вот завершается наше путешествие от бактерий к Баху и обратно. Оно было долгим и непростым, путь наш проходил сквозь нагромождения препятствий, по районам, где гуляют только редкие философы, и через местности, философами атакуемые и избегаемые учеными. Я предложил вам захватить с собой некоторые противоречащие интуиции идеи и попытался показать вам, как они могут осветить наш путь. И сейчас я попробую подвести итог основным путевым находкам и напомнить вам, почему именно они стали опорными моментами нашего пути.

Мы начали с проблем разума и поляризации ответов Декартом. С одной стороны, науки о материи, движении и энергии, объяснение с их помощью феноменов жизни и эволюции; с другой – близко знакомое, но глубоко таинственное и интимное явление сознания. Как залечить эту нанесенную дуализмом рану? Для решения этой проблемы в качестве первого шага я предложил рассмотреть странную инверсию Дарвина , революционное понимание того, что вся структура биосферы может быть и должна быть результатом работы слепых, бессознательных, бесцельных процессов естественного отбора. Разум для нас перестал быть причиной всего остального.

Эволюция путем естественного отбора может совершенно бездумно обнаруживать причины без аргументов, свободно плавающие рациональности, которые объясняют, почему отдельные части живых существ устроены так, а не иначе, отвечая сразу на оба вопроса: почему и зачем? Дарвин предоставил первый пример понимания без разумения, заключенный в самом процессе естественного отбора. А затем странная инверсия причинности Тьюринга стала примером и рабочей основой для использования иных возможностей, другой разновидности умения без разумения: компьютеры, в отличие от человека, для которого они были созданы, не понимают технологию, которую они столь успешно используют. На свете оказалось очень много всякого, что осуществляется очень умело, но без всякого понимания, – к примеру, термитники или скачущие антилопы, – и это стало новой загадкой: для чего же существует понимание и как смог появиться человеческий разум, такой как у Баха или Гауди? Более пристальный взгляд на компьютеры, разработанные для обработки информации и решения задач, которые раньше были доступны лишь выдающимся мыслителям, позволил обнаружить различие между восходящими процессами созидания термитов и процессом самого естественного отбора и, наконец, нисходящими процессами творческого созидания. Это привело нас к идее о том, какую ценность может представлять для нас информация о процессе создания (дизайна), о том, что она стоит того, чтобы быть украденной, скопированной и тому подобное. Шенноновская великолепная теория информации прояснила основной принцип – различие, которое создает различие – и создала для него теоретическую основу и способ измерения количества информации, но нам необходимо двигаться дальше, чтобы понять, какова ценность различий и почему так важно оценивать их количественно.

Разнообразные процессы дарвиновской эволюции не одинаковы, некоторые из них «более дарвиновские», чем другие, но не менее реальные и не менее важные для их конкретной ниши, поэтому очень важно быть дарвинистом по отношению к дарвинизму . Дарвиновские пространства Годфри-Смита представляют собой замечательный мыслительный инструмент, который помогает нам отстроить не только взаимосвязи между развитием различных видов в процессе их эволюции, но и процесс эволюции самой эволюции, в которой некоторые линии с течением времени дедарвинизируются.

Вернувшись к загадке, как наш мозг, созданный из миллиардов нейронов, возник без какой-либо контрольной и направляющей силы и развился в человеческий разум, мы изучили процесс децентрализованного, распределенного контроля нейронов, оснащенных всем необходимым для заботы о самих себе, включая и разновидность блуждающих нейронов , освободившихся от прежней роли послушных, одомашненных слуг под давлением отбора, вызванного новой особенностью окружающей среды: возникновением культурных захватчиков. Стремящиеся к воспроизводству слова и другие мемы спровоцировали процесс адаптации, изменения структуры мозга в ходе коэволюционного процесса. Как только передача культурных практик закрепилась как главная поведенческая инновация у нашего вида, она не только стала причиной важных изменений в нейронной архитектуре мозга, но и внесла новшества в окружающую среду в виде тысяч гибсоновских возможностей, которые обогатили онтологии человеческих существ и вызвали, в свою очередь, изменение давления отбора в сторону новых адаптационных приобретений, мыслительных инструментов, обеспечивших отслеживание новых возможностей. Культурная эволюция сама эволюционировала от случайного, ненаправленного поиска в сторону более эффективного созидательного процесса, целенаправленного и обусловленного, зависящего от понимания участников: интеллектуальных творцов. Человеческое понимание требует внушительного развития мыслительных инструментов. Культурная эволюция дедарвинизировалась сама, посредством собственных плодов.

Эта точка зрения позволяет нам рассматривать явленную нам картину мира в удобной терминологии Уилфрида Селларса как некий особый вид артефакта, созданный частью за счет генетической эволюции, частью – за счет эволюции культурной, как потрясающе эффективную иллюзию пользователя , помогающую испытывающим влияние времени организмам ловко двигаться по жизни, используя (сверх)упрощения, создающие картину мира, в котором мы живем, заметно отличающуюся от научной картины, к которой мы прибегаем, чтобы объяснить возникновение явленной картины. И здесь мы сталкиваемся с еще одной инверсией причинности, описанной Дэвидом Юмом в ходе объяснения наших представлений о причинно-следственных связях. Таким образом, мы можем воспринимать человеческое сознание как иллюзию пользователя , не представленную в несуществующем картезианском театре, но созданную репрезентативной деятельностью мозга в сочетании с соответствующими реакциями на эту деятельность («и что тогда происходит?»).