Дэниел Клемент Деннет - Разум: от начала до конца. Новый взгляд на эволюцию сознания от ведущего мыслителя современности

пока язык не смог достичь достаточного уровня развития. Другими словами, на ранних стадиях развития речи люди вряд ли могли бы проявлять хоть малейший интерес к сплетням, пока иные причины привели к совершенствованию способности говорить. Поэтому слухи и сплетни не могут претендовать на роль фактора естественного отбора, лежащего в основе появления языка (стр. 63).

Это напоминает знакомые аргументы креационистов, ссылки на то, что пока глаза, крылья или жгутик бактерии не сформируются, они вроде как совершенно бесполезны, и поэтому нет смысла им передаваться по наследству, этакий нельзя-получить-здесь-то-чего-нет-там упрек эволюционисту. Но Бикертон вовсе не креационист, и после изложения того, что он полагает недостатками в чужих гипотезах, он дает свое объяснение «парадокса познания» (стр. 79):

Если мы исключим обычные процессы отбора и магические версии эволюции, что у нас останется? Ответ, состоящий из двух вещей: слов и их воздействий на нейронные сети. Изобретение – а это могло быть только изобретением, хотя, конечно, бессознательным и непреднамеренным, – символических единиц оказало необычайное воздействие на мозг (стр. 91).

Я наслаждаюсь иронией этой цитаты: эта дихотомия между эволюцией и изобретением и утверждение бессознательного Прометеева приступа творчества, поскольку в течение больше чем десяти лет знакомства Дерек получал удовольствие, поддразнивая меня с помощью предложения дать ему пример – всего один пример – объяснения с помощью мемов какого-нибудь социального или культурного феномена, который иначе объяснить невозможно. На собственный вопрос он ответил двумя примерами: человеческая речь и познание. Он не облек свой ответ в терминологию мемов (они отсутствуют в указателе к его книге), однако в его книге обнаружились несколько фраз:

Как мозг реагирует, когда слова попадают в него (стр. 100)?

Самая вероятная реакция мозга на колонизацию его мемами (стр. 108).

Произнесение слов – автокаталитический процесс: чем чаще вы их используете, тем ловчее вы с ними обращаетесь, пока не научитесь строить фразы еще до того, как произнести их (стр. 123).

В книге есть отрывок, из которого видно, в каком месте лодка дала течь:

Следует помнить, что (прото)лингвистическое поведение должно было бы быть выгодным с момента возникновения, с первых высказываний, иначе оно никогда не закрепилось бы генетически. Поэтому следует подумать, помня про любимый естественный отбор, какими должны были бы быть эти первые высказывания и могли ли они быть достаточно полезными , чтобы сохраниться и закрепиться (стр. 63).

Или достаточно заразными ! Он проигнорировал возможность того, что после распространения привычки подражать без понимания, поддерживаемой своего рода простой («животной») коммуникативной эффективностью, которую дает даже примитивное общение, естественный отбор мемов , вне зависимости от их полезности (для человеческой приспособляемости), мог взять на себя заботу об их распространении 79. Они могли быть незабываемыми и привлекающими внимание, как синантропные виды, но не особо полезными, по крайней мере сначала.

Основываясь на работе Томаселло, Бикертон считает, что переход от сотрудничества к полноценной речи должен был бы преодолеть конфронтационную очистку : изменение климата потребовало от наших предков смены диеты и превратило их в собирателей в саванне, где им было необходимо защищаться от других собирателей и хищников; поэтому им пришлось сбиваться в большие группы, вооружившись острыми каменными лезвиями и, вероятно, копьями. Охотиться большими группами было, однако, неэффективно, удобнее оказалось отправлять одного-двоих разведчиков в разных направлениях и заставлять их отчитываться на месте базирования группы (как пчел-медоносов) всякий раз после обнаружения достойной добычи. Как пчелам, им надо было наилучшим образом донести информацию о том, где и какой источник пищи найден. По мысли Бикертона, именно таким образом родилась способность «ссылаться на отсутствующее», семантическая власть (ее не было в простых предупреждениях об опасности или брачных призывах), позволяющая привлечь внимание к невидимому, неслышимому. Пчелы, а не бонобо – вот вид, над которым следует задуматься.

Должна была существовать некая последовательность ловушек и бутылочных горлышек, которые наши предки умудрились преодолеть. Конечно, они при этом не думали, почесав в затылке: «А давай придумаем язык, ведь с его помощью мы сможем координировать нашу деятельность и управлять всем на свете!» И почти столь же очевидно, что они не просто так становились все умнее, умнее и умнее своих родственников гоминидов благодаря своим «улучшенным генам интеллекта» и постепенно стали настолько сообразительными, что превратили допотопные хрюки и стоны в грамматические конструкции. Мутации, не поддерживаемые давлением естественного отбора, исчезают всего за несколько поколений. Каким-то образом наши предки попали в условия, в которых создалась редкая возможность получить этот большой выигрыш. Что могло удержать других, похожим образом оснащенных гоминидов, использовать те же возможности? Ричерсон и Бойд (2004) назвали это дилеммой адаптациониста (стр. 100) и заметили:

Стало еще непонятнее, что же случилось в раннем плейстоцене, но знать то, чего вы не знаете, не менее важно, чем знать то, что вы знаете (стр. 142).

Итак, происхождение речи и происхождение жизни по-прежнему остаются загадками, нерешенными проблемами науки, однако в обоих случаях нет недостатка в довольно правдоподобных версиях, ожидающих опровержения или превращения в подтвержденные гипотезы, соблазнительное поле деятельности для будущих исследователей.

Последующая эволюция протолингвистических явлений, начавшаяся сразу после закрепления новых качеств, тоже полна загадок и дает обширный материал для споров.

1. Во-первых, наверняка существовал протоязык, состоявший из коротких высказываний, наподобие предупреждающих криков мартышек-верветок 80, не очень эффективный и лишенный смысловых различий между императивными и декларативными высказываниями, позволявшими бы отличить фразу «лезь немедленно на дерево!» от фразы «леопард приближается!» (Bickerton, 2009, 2014; см. также Millikan, 2004, презентацию «тяни-толкай»). Эти сигналы были спровоцированы серьезными событиями в жизни гоминина, поэтому становились надлежащими и узнаваемыми реакциями на важные вызовы, и эти вызовы вместе с сигналами включались в умвельт , не требуя со стороны бенефициаров семантического анализа большего, чем нужно для распознания тревожных криков других видов.