Скотт Карни - Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек

Такое решение в духе свободного рынка выглядит соблазнительно: оно связано с верой в личную свободу и с неотъемлемым правом распоряжаться собственной судьбой. Оно порождает экономический стимул, который позволяет отсечь посредников от выгодных только им спекуляций. Однако в реальном мире это вряд ли достижимо. Специалист по биоэтике Артур Каплан писал, что рыночные решения проблемы недостатка почек били по поставщикам: их «свобода выбора была поставлена под угрозу высокой оплатой – не потому, что при перспективе получения больших денег они принимали иррациональные решения, но потому, что те, кто нуждается в деньгах, не могут отказаться от некоторых предложений, с каким бы риском это ни было связано» [18] Arthur Caplan, “Transplantation at Any Price?” American Journal of Transplantation 4, no. 12 (2004): 1933. . Иными словами, всегда найдутся желающие продать свои органы по дешевке.

Сторонники легализации часто приводят в пример Иран как государство, где продажа органов легализована и где теперь наблюдается их изобилие. В Иране продажи органов легальны, они регулируются специальной федеральной службой. Донорам платят за их жертву, им обеспечен врачебный уход на время восстановления. Списка ожидания новых почек практически не существует.

Когда я позвонил антропологу Нэнси Шепер-Хьюз, чтобы поговорить об этом решении, она отреагировала сердито:

– Когда в Иране легализовали прижизненное донорство органов, они купились на аргумент о том, что дефицит почек для пересадки – это всего лишь рыночная проблема. Но когда правительство решило ликвидировать черный рынок торговли почками, так называемые посредники и охотники за почками никуда не делись – они просто стали называться «координаторами трансплантации». Но это по-прежнему обычные разбойники, которые шныряют по улицам и приютам для бездомных в поисках тех, кто готов продать орган за бесценок.

Иными словами, легализация не изменила мотивацию участников бизнеса, а только легитимизировала их беззаконные методы. Еще хуже ситуация в Китае, где государство полностью контролирует рынок органов. С 1984 года Китай отбирает органы у приговоренных к смертной казни. В 2006 году Дэвид Матас, делегат ООН, и Дэвид Килгур, бывший член канадского парламента, выпустили книгу “Bloody Harvest: A Report into Allegations of Organ Harvesting of Falun Gong Practitioners in China”. Для нее они опросили десятки бывших политических узников, администраторов из центров трансплантации и других людей, непосредственно знакомых с процессом пересадки органов после казни. Это увлекательное, хотя и непростое чтение.

Они утверждают, что с 2000 по 2005 год в Китае произошло 60 тысяч официально зафиксированных пересадок органов. Из них 18 500 органов поступило из идентифицируемых источников, которые можно отнести к конкретным людям и событиям. Откуда взялось еще 41 500 – неизвестно. Килгур и Матас считают, что многие органы взяты у адептов религии фалуньгун, которых в конце 1990-х годов объявили политическими диссидентами. Тысячи ее представителей пропали в китайских тюрьмах.

Одним из источников, давшим интервью для книги под псевдонимом Энни, стала бывшая жена хирурга-трансплантолога, который вырезал более 2000 роговиц живым заключенным. Много лет он рассказывал жене о повседневной жизни учреждения, которое фактически было фабрикой органов. Она описывала подземные сети тюремных камер больницы Суцзятунь, где содержалось по меньшей мере 5000 узников. Питание им давали самое скромное. Каждый день врачи уводили из камер троих заключенных. Она утверждает, что узникам делали «укол, который вызывал инфаркт. После этого их доставляли в операционные, где им удаляли органы. Сердце переставало биться, но мозг продолжал функционировать». Тогда пациентов доставляли ее мужу, который быстро вырезал роговицы и на каталке отправлял их дальше по коридору, где «им заживо вырезали органы, и не только роговицы, но и многие другие».

Книгу Матаса и Килгура критикуют за некоторые неувязки в свидетельствах Энни, а также за то, что казням, вероятнее всего, подвергались не только последователи религии фалуньгун. Однако на форумах, связанных с фалуньгун, можно найти множество тайно утекающих из Китая фотографий казненных узников и лишенных органов тел, причем поступают все новые свидетельства.

Гарри Ву, один из крупнейших активистов движения за защиту прав человека в Китае и основатель Фонда исследования лаогай [19] Лаогай – система использования труда заключенных, принятая в Китае. в Вашингтоне, утверждает, что беседовал с хирургом-трансплантологом, который во время ночного дежурства удалил обе почки у находившегося под анестезией заключенного. На следующий день хирург узнал, что охранники пристрелили узника.

В 2001 году пластический хирург Гуоци Ван перед Палатой представителей США заявил, что брал у заключенных кожу, а другая команда хирургов-трансплантологов производила выемку внутренних органов. По его словам, он присутствовал более чем на сотне подобных операций с 1990 по 1995 год. Узников умерщвляли либо выстрелами, либо уколами гепарина.

– Затем, после казни, тело спешно доставляли не в крематорий, а в комнату для вскрытия, и мы снимали с них кожу, вынимали почки, печень, кости и роговицы для исследовательских и экспериментальных целей. Кожу затем продавали пострадавшим от ожогов по цене 1 доллар 20 центов за квадратный сантиметр.

Иногда, как сообщил он в Конгрессе, во время процедуры жертвы были еще живы и корчились в агонии, когда у них вынимали внутренние органы. За каждую успешную операцию правительство платило Вану скромную сумму наличными (от 24 до 60 долларов).

До последнего времени американцы тоже могли получить почку казненного заключенного. В 2006 году на сайте Китайской международной организации помощи в пересадках органов, действующей при поддержке правительства страны, приводился такой прейскурант: почка – 62 тысячи долларов; печень – 98–130 тысяч; легкое – 150–170 тысяч; сердце – 130–160 тысяч; роговица – 30 тысяч. Это примерно одна пятая часть стоимости органа от трупа в Америке, причем подобрать необходимый орган можно было менее чем за две недели.

Килгур и Матас утверждают, что столь короткий период явственно свидетельствует о наличии общего каталога органов в пенитенциарной системе Китая. Они считают, что, когда покупатель заказывает почку, врачи находят по каталогу оптимальное соответствие, после чего производится казнь по заказу. С точки зрения пациента это лучший клинический исход – идеальное совпадение с живым донором. Однако для донора цена пересадки – смерть.

Чтобы убедиться в существовании такого каталога, я отправился во Флашинг – процветающий китайский район Квинса, буквально в нескольких милях от Манхэттена. Главная улица там кишит билбордами с китайскими надписями, а в окнах ресторанов выставлены утки по-пекински. Прямоугольные бетонные здания сразу вызывают в памяти скучную, но надежную архитектуру Восточной Азии. Английский язык здесь по распространению сильно уступает мандаринскому диалекту.