Скотт Карни - Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек

При этом в Индии «не только низка стоимость исследований, но также имеется квалифицированный персонал для их проведения», – говорит Шон Филпотт, бывший главный редактор American Journal of Bioethics, а ныне руководитель Наблюдательного совета по клиническим исследованиям на людях при Управлении по охране окружающей среды США. Однако всплеск интереса со стороны потенциальных подопытных ставит те же вопросы, которые в итоге привели к отмене исследований в американских тюрьмах. «Те, кто участвует в клинических исследованиях в Индии, обычно почти не имеют образования. Сто долларов – это предложение, от которого они просто не могут отказаться – возможно, они даже не понимают, что их эксплуатируют», – говорит Филпотт.

Ситуация напоминает то давление, которое в Сунами-Нагар приводит к продаже почки. Те, кто участвует в клинических исследованиях в Индии, принадлежат к тому же социально-экономическому классу, что и те, кого обманывают посредники по продаже почек, центры суррогатного материнства и воры крови. Надзор за этими рынками и эксплуатация на них имеют много общих черт. Поскольку Индийское управление по контролю за лекарственными средствами плохо справляется со своими задачами, фармацевтические компании нередко отбрасывают этические нормы с целью получения более показательного набора данных. И ошибки уже случались.

В 2004 году Управление по обороту лекарственных средств в Индии провело расследование в отношении двух биотехнологических стартапов в Бангалоре – Shantha Biotech и Biocon – в связи с проведением незаконных клинических исследований генетически модифицированного инсулина. Восемь пациентов погибли. Обе компании даже не запросили у пациентов информированного согласия и уж тем более не приняли мер для сведения к минимуму опасности для их жизни.

Другой случай: компания Sun Pharmaceuticals убедила четыреста врачей выписать от бесплодия летрозол, который вообще-то служит лекарством от рака груди. Они надеялись получить разрешение на дополнительное применение препарата (что удвоило или утроило бы продажи), но пациенткам, его принимавшим, не сообщили, что они участвуют в исследовании. Хотя женщины не жаловались на серьезные побочные эффекты, все могло кончиться катастрофой.

Возможно, это был не единственный случай, когда лекарство от рака тестировалось на беременных или желающих забеременеть женщинах. Через два года после той истории с исследованиями летрозола, когда я уже жил в Ченнаи, мне довелось освещать для Wired News историю о том, как ребенок родился с серьезными дефектами, вызванными циклопией – редким генетическим заболеванием. При циклопии сливаются правое и левое полушария мозга, что привело в данном случае к образованию единственного глаза в середине лба – отсюда и название. В больнице Кастурба Ганди, где родилась девочка, мне рассказали, что мать сообщала, что пыталась забеременеть на протяжении нескольких лет, и в итоге ей в местной репродуктивной клинике дали какой-то неизвестный препарат.

Мне показали конфиденциальный отчет, где администрация больницы писала, что матери, возможно, дали экспериментальный препарат против рака под названием циклопамин. Я провел собственное исследование и выяснил, что циклопамин еще только проходит клинические исследования в США. Это соединение получается из североамериканского вьюнка полевого и издавна используется коренными американцами как средство контрацепции и болеутоляющее. В 1950-е годы американские пастухи отметили, что беременные козы, питавшиеся вьюнком полевым, родили затем целое поколение одноглазых козлят [34] Фотографии одноглазых козлят вы легко найдете в Google. . Дальнейшее исследование растения показало, что химический циклопамин блокирует генетический путь, необходимый для развития рака мозга и предстательной железы.

Биотехнологические гиганты Genentech и Cirus посчитали, что очищенный циклопамин способен остановить развитие рака предстательной железы. Обе компании отрицали проведение клинических исследований в Индии и заявляли, что любое использование соединения беременными женщинами может быть опасным. Однако я нашел поставщиков лекарств из Мумбаи и Дели, которые по телефону выразили готовность продать его мне. Хотя мои дальнейшие исследования в течение нескольких недель почти не добавили информации по делу одноглазого младенца, они поставили под угрозу эксперименты с летрозолом, проводившиеся в нескольких сотнях километров.

«Жизни людей из третьего мира ценятся намного меньше, чем жизни европейцев. Это колониализм в чистом виде», – сказал Шрирупа Прасад, приглашенный профессор истории медицины из Висконсинского университета в Мадисоне.

В Китае ситуация потенциально еще опаснее, поскольку правительство извлекает из недостаточно развитого здравоохранения солидные доходы. Самые яркие примеры можно найти в провинции Хэнань, где обедневшие крестьяне регулярно становятся жертвами воротил красного рынка. Их используют и как доноров, и как ничего не подозревающих участников экспериментов.

В 1990-е годы глава Управления здравоохранения провинции Хэнань учредил биотехнологическую компанию, которая платила за сбор крови. Ситуация напоминала профессиональное донорство в Индии до его отмены, вот только доноры крови не могли повышать цену на свои услуги. В лаборатории кровь разделялась на компоненты и затем продавалась на национальном (а возможно, и на международном) рынке.

Антрополог Энн С. Анагност писала, что биотехнологическая промышленность превратила кровь в рыночный товар [35] Ann S. Anagnost, “Strange Circulations: The Blood Economy in Rural China,” Economy and Society 35, no. 4 (November 2006): 509–29. . Теперь она продается и покупается, как золото. Посредники и брокеры самостоятельно собирают кровь и переправляют ее корпорации, которая платит деньги, не спрашивая об источнике. Анагност утверждает, что в координации работы принимает участие даже армия.

Как и в истории с пиратами крови из индийского Горакхпура, значение имело лишь количество крови, а не процесс ее сбора. Чтобы сэкономить, необученные лаборанты пользовались одной иглой по нескольку раз, что привело к распространению вируса СПИДа среди доноров. Вскоре в Хэнане показатель заболеваемости СПИДом стал одним из самых высоких в Китае. После многих лет небезопасного сбора крови правительство перестало за нее платить, но ущерб уже был нанесен.

Однако в 2002 году биотехнологические инвесторы превратили эпидемию СПИДа, вызванную неаккуратным сбором крови, в возможность для клинического исследования. Они начали искать подопытных среди бывших доноров крови, чтобы провести клинические испытания экспериментального средства от СПИДа. Пилотное исследование было проведено в 2003 году калифорнийской компанией Viral Genetics. Для него были отобраны 34 ранее не подвергавшихся лечению жителя провинции Хэнань в последних стадиях заболевания. Их состояние настолько ухудшилось, что традиционные антиретровирусные средства уже не помогали. Надежда возлагалась на то, что экспериментальный препарат VGV-1 поможет вернуть эффективность лекарствам предыдущего поколения, что даст больным СПИДом возможность прожить дольше. Эти люди были идеальными кандидатами, поскольку правительство оставило их наедине с ВИЧ. Клиническое исследование было первым для большинства бывших доноров крови шансом получить хоть какой-то медицинский уход. Когда исследование началось, им не предоставили никакой информации ни о рисках, ни даже о том, как лекарство может им помочь (впрочем, оно не помогло). Через международную сеть активистов информация об исследовании дошла до комиссии по биомедицинской этике в Америке, отвечающей за разрешение таких исследований. Комиссия ответила, что, вероятно, следует внести небольшие правки в правила получения информированного согласия.