Аллен Эстерсон - В тени Эйнштейна. Подлинная история жены гения [litres]

Полезно сравнить этот фрагмент с более поздним кратким представлением Крстича о том, что выяснилось из визита Милоша:

«Брат Милевы Милош имел возможность «непосредственно наблюдать», как жили и работали Милева и Альберт. Милош пересказывал свои наблюдения родителям, которые всегда интересовались детьми и оказывали им поддержку. Уже было показано [в приложении А, 2004, 214–220], что утверждениям Милоша можно верить. Значимое эхо его рассказов дошло до меня лично через беседы с крестной матерью Милевы Сидонией Гайджин, «кумой Садой» (1881–1973) [прим. 465], кузиной Милевы Софьей Голубович, в девичестве Галич (1889–1982), и братом Софьи Тимой Галичем (1902–1980) [прим. 466]. Милош утверждал, что Милева и Альберт регулярно по вечерам сидели за одним столом и занимались проблемами физики; они считали, писали, читали вместе и дискутировали».

В примечании 465 написано: «Я получил сведения от Сидонии Гайджин вскоре после смерти Эйнштейна, в мае 1955 года». В примечании 466: «разговаривал с Софьей Голубович в Белграде… в июле 1961, а также с Тимой Галичем в Нови-Саде… в июле 1961. Софья была сиротой и жила в семье Марич, поскольку Мария Марич приходилась ей тетей».

Здесь Крстич намекает на возможность одного прямого свидетельства (от Голубович, которая жила с родителями Милевы) и двух косвенных – при всей ненадежности таких воспоминаний от заинтересованных лиц, которые получил через пятьдесят с лишним лет после описываемых событий интервьюер, родившийся в Нови-Саде и потому склоняющийся к мысли, что Марич сыграла важную роль в научных достижениях Эйнштейна. Кроме того, мы не можем знать, что именно из первоначального, более развернутого утверждения Крстича взято непосредственно из интервью, а что является приукрашиванием сказанного на самом деле. Также важно отметить, что при внимательном чтении второго утверждения Крстича видно, как он не заключает в кавычки ничего из слов Милоша; он лишь пишет о «значимом эхе его рассказов», которое «дошло» до него из разговоров с тремя указанными персонами. И сразу после: «Милош утверждал…» – классический пример авторского желания создать у читателя впечатление, что приводимое высказывание взято из только упомянутого интервью, и при этом не указать точно, что именно ему говорили собеседники.

Что касается указанных интервью, то хороший пример, как очередной автор может добавлять в свою версию детали, отсутствующие в оригинале, показывает Милентиевич, передавая сообщение Крстича о визите 1905 года: «У Милоша была возможность наблюдать домашнюю жизнь Эйнштейнов и написать [ sic ] об этом родителям». На основе первоначального изложения Крстичем обстоятельств визита она развивает тему:

«Вернувшись в Нови-Сад, Милош рассказывал родителям, родственникам и друзьям о своих впечатлениях и сообщал, что Эйнштейны очень много работают и что Милева в особенности выглядит переутомленной. Помимо всех обязанностей по хозяйству и уходу за ребенком, она занималась с Альбертом физическими проектами. Милош рассказывал, как проходили вечера в доме Эйнштейнов. После того, как Ганса Альберта укладывали в кровать, Милева и Альберт усаживались за большой стол при керосиновой лампе. Они интенсивно занимались проектами, связанными с относительностью движения, квантовой природой света и другими темами. Они читали, дискутировали, считали, писали. Альберт обычно отправлялся спать первым, потому что должен был рано утром вставать на работу, а Милева сидела допоздна, занимаясь математическими расчетами. То, как Милош описывал интенсивное участие Милевы в общей работе, стало основой для представления родственников и друзей в Нови-Саде, Каче и Тителе о вкладе Милевы в потрясающую продуктивность Эйнштейна. Результатом такой продуктивности стало то, что в 1905 году Альберт опубликовал пять [sic] статей в «Анналах физики», которые привели к научной революции и расцвету славы Эйнштейна».

Количество вымышленных подробностей, которыми украшает свое пространное повествование Милентиевич, по сравнению с рассказом-исходником Крстича просто потрясающее, но подается так, как это делается в настоящей научной книге (за исключением периодов до и после совместной жизни Альберта и Милевы). На самом деле, большая часть приведенного фрагмента выглядит даже менее достоверной, чем кусок выдуманной истории о жизни семейной пары. В отличие от книги Крстича, в основном научный характер книги Милентиевич и многочисленные цитаты в ненаучном ее разделе вплоть до расставания Эйнштейна и Марич в 1914 году означает, что читатель почти наверняка воспримет изложенное как исторические факты.

Вернемся ко второму сообщению Крстича о визите Милоша в Берн в 1905 году. Одним из своих собеседников он называет двоюродного брата Милевы Тиму Галича. Любопытно отметить, что Трбухович-Гюрич пишет, как тот же самый Галич рассказывал ей о крестинах в сентябре 1913 года в Нови-Саде двух сыновей Эйнштейна. Но при этом не говорит, что тот вспоминал о рассказах Милоша о поездке в Берн. Она бы наверняка не прошла мимо подобного свидетельства, если бы таковое имело место, тем более зная, как всего несколькими годами ранее Крстич утверждал, что до него от Галича дошло «эхо» рассказов Милоша Марича родителям об этой истории. В 1960-е годы, собирая материал для своей книги, Трбухович-Гюрич общалась с членами семьи Марич и их друзьями и наверняка поинтересовалась бы у кузенов Милевы, помнят ли они что-нибудь о семейной жизни Эйнштейнов. Несомненно, она могла разговаривать и с теми (включая Софью Голубович), кто якобы рассказывал Крстичу о том, чем занимались Эйнштейны во время недельного отпуска летом 1905 года в Нови-Саде и Каче и действительно ли они постоянно «дискутировали, занимались математическими расчетами и писали вместе», но Трбухович-Гюрич нигде в книге не ссылается ни на один из таких эпизодов, что не может не вызывать вопроса достоверности свидетельств, которые получал Крстич от своих собеседников.

В связи с тем, что Милош якобы рассказывал после возвращения из Берна, Крстич призывает читателей «не сомневаться в словах Милоша», поскольку он – «человек, которому можно полностью доверять», и в поддержку такой рекомендации указывает биографический очерк о Милоше, приведенный в «Приложении А». Разумеется, мы говорим не об искренности Милоша, а о надежности тех воспоминаний, которые услышал Крстич спустя несколько десятилетий после имевшего место события. Можно с уверенностью говорить, что история о рассказах Милоша после поездки к Эйнштейнам в 1905 году, не более надежна, чем даже более детализированная (но выдуманная) история с приданым, о которой шла речь в восьмой главе.

Далее Крстич пишет: