Александр Степанов - Очерки поэтики и риторики архитектуры

Шастель отнес проект Палаццо Медичи к поздним работам Филиппо, в которых стены «из простых гармонически расчлененных поверхностей превратились в четко организованные массы» 301 301 Шастель А. Искусство и гуманизм во Флоренции времен Лоренцо Великолепного. Очерк об искусстве Ренессанса и неоплатоническом гуманизме. М.; СПб., 2001. С. 113. . Вероятно, этот проект подтверждал репутацию Брунеллески как воскресителя «античной манеры». Осмелюсь предположить, что в организации архитектурных масс задуманного им здания не последнюю роль должны были играть колонны, скорее всего, коринфского ордера. Однако риторическая демонстрация причастности к языческой культуре, которая неизбежно проецировалась бы флорентийцами с фасада Палаццо на персону его владельца, претила Козимо Медичи, известному своим христианским благочестием. Не только и даже не столько роскошь и великолепие, сколько языческие коннотации фасада, выполненного в «античной» манере, должны были показаться ему главным недостатком проекта Брунеллески. Кроме того, Филиппо проигнорировал тот факт, что Козимо намеревался строить новый дом не на площади «отъединенным со всех сторон», а на месте прежнего, находившегося на уличном углу.

Флорентийцы верили, что благодаря архитектурному оформлению здание становится настоящей личностью с определенным характером. Существовал обычай составлять гороскопы важных построек 302 302 Там же. С. 115. Шастель приводит в пример участие Марсилио Фичино в составлении гороскопа Палаццо Строцци. . При первой встрече с Палаццо Медичи бросаются в глаза громадность, мрачность, цельность его объема, мощь руста нижнего этажа и массивность венчающего карниза: личность получилась могучая, суровая, нелюдимая, надменная. В какой степени Козимо был удовлетворен результатом? Макьявелли охарактеризовал Палаццо Медичи как дом, «во всех отношениях подобающий столь именитому гражданину» 303 303 Макьявелли Н. История Флоренции. Л., 1973. С. 265. . Но Вазари сообщает: «Козимо все-таки раскаялся, что не принял плана Филиппо, после того, как он уже осуществил другой проект» 304 304 Вазари Дж. Указ. соч. С. 221. . Эти утверждения не будут противоречить друг другу, если мы допустим, что где-то между 1456 и 1458 годами, въезжая с сыновьями в только что завершенный Микелоццо новый дом 305 305 Saalman H., Mattox Ph. The First Medici Palace // Journal of the Society of Architectural Historians. Vol. 44, № 4 (Dec., 1985). P. 329. , Козимо считал свою власть над Флоренцией уже настолько прочной, что ему захотелось, чтобы Палаццо Медичи был чем-то бóльшим, нежели только домом, «подобающим именитому гражданину».

Мрачное, подавляющее впечатление несколько рассеивается, когда, взглянув на торец Палаццо Медичи в перспективе виа деи Гори, обнаруживаешь наверху выпростанное из-под каменного панциря оштукатуренно-кирпичное тело здания, небольшие случайно пробитые прямоугольные окна с деревянными ставнями, водосточную трубу, простой стропильный карниз, – «человеческое, слишком человеческое». А потом, войдя во двор – первый в своем роде, без которого впредь уже почти невозможно будет обходиться патрицианским и аристократическим палаццо, – окончательно убеждаешься, что для старого Козимо фасады его дома были ролевой маской. Ибо в квадратном «светском клуатре» 306 306 Шастель А. Указ. соч. С. 49. Козимо захотел быть античным настолько, насколько это только было возможно в его время: со всех четырех сторон его окружила как бы свернутая в квадрат приветливая аркада Воспитательного дома.

Ролевая маска Козимо Медичи тщательно продумана. Только на первый взгляд кажется, что к Палаццо Медичи подходят слова Тэна о старых дворцах Флоренции, напоминающих об опасностях феодальной жизни и тех приступах, которые они когда-то отражали 307 307 Тэн И. Путешествие по Италии. Т. II. Флоренция и Венеция. М., 1916. С. 63. , и что, по словам Франкля, внизу якобы господствует «впечатление воинственного отпора» 308 308 Франкль П. Указ. соч. С. 104. . Грубо обколотый руст нижнего этажа, мощь которого усилена железными кольцами и скобами для вожжей, – не столько фортификационный мотив (крепостные стены предпочитали делать гладкими, чтобы ядра лучше отскакивали), сколько свидетельство великой воли и силы строителей, сумевших сложить из неподъемных глыб несокрушимую стену. Это и метафора причастности тех, кто обитают за этой стеной, к первобытной простоте, даже бедности, к «золотому веку», в котором предки правителей Флоренции и предки их подданных мало чем отличались друг от друга. «Мы с вами одного рода-племени», – льстит Козимо согражданам, подкрепляя архитектурную демагогию открытыми арочными порталами, сквозным проходом между угловыми арками, за которыми располагалась глубокая общедоступная лоджия, и цоколем в форме скамьи. В угловой лоджии, которую флорентийцы окрестили «углом Медичи», «хозяева дворца устраивали пышные застолья, неизменно привлекавшие к себе внимание горожан» 309 309 Лисовский В. Архитектура эпохи Возрождения. Италия. СПб., 2007. С. 277. . То, что в XVI веке порталы, кроме того, что ведет во двор, были замурованы 310 310 Окна на месте заложенных порталов сделаны по рисунку Микеланджело. , – красноречивое свидетельство превращения политического режима во Флоренции из хотя бы формально республиканского в откровенно монархический.

Вместе с тем грубая рустика нижнего этажа задает исходную точку на квазиисторическом вертикальном пути из первобытного состояния человечества в цивилизованное: каменная облицовка переходит через аккуратно отесанные русты piano nobile 311 311 Piano nobile (ит.) – господский этаж, т. е. этаж парадных апартаментов, то же самое, что бельэтаж. к гладкой плоскости третьего этажа. Арочные оконные проемы этих этажей – двухдольные, расчлененные коринфскими колонками, точно такие, как на дворовых фасадах piano nobile, – исподволь подготавливали тех, кому, в принципе, был доступен вход во владения Медичи, к восприятию «античной» архитектуры двора. Наконец, великолепный скульптурный карниз на консолях завершает духовное восхождение от едва ли не циклопической примитивности к триумфу изящных искусств. Там, на границе здания с небом, Микелоццо дал волю своему таланту декоратора.

Квазиисторическое восхождение от цоколя к карнизу Палаццо Медичи сопровождается чувственно воспринимаемой метафорой постепенного освобождения от тяжести, от обремененности материей – к легкости, к вольному дыханию. Не будь нижний этаж столь груб – верхний не казался бы таким легким, и, в свою очередь, не будь верхний этаж так легок – карниз не был бы столь выразителен в его пластическом великолепии. Наверно, справедливо усматривают в трехчастности вертикального членения фасада Палаццо Медичи осознанные аллюзии на ордерные схемы античного зодчества: то ли на колонну (база, ствол, капитель), то ли на канонический прием украшения трехъярусной стены (внизу дорический ордер, посредине ионический, наверху коринфский, как на фасаде Колизея).