Дэниел Левитин - Счастливое старение. Рекомендации нейробиолога о том, как жить долго и хорошо

Эти слова написаны в 1915 году. Более ста лет назад. Тем не менее проблема осиротевших и брошенных детей до сих пор не решена.

После падения режима Чаушеску в Румынии в 1989 году выяснилось, что в учреждениях с неудовлетворительным управлением по всей стране содержатся 170 тысяч детей, брошенных в момент рождения или вскоре после него. Многие американцы узнали о румынском кризисе из телевизионного сюжета в новостной программе ABC «20/20» и начали массово усыновлять румынских сирот – всего их оказалось 8 тысяч [382]. Однако в целом новые родители не были готовы к тому, какой психологический ущерб уже был причинен этим детям.

Десять лет спустя американские исследователи, в том числе Чарльз Нельсон и Натан Фокс, начали исследование под названием «Бухарестский проект по раннему вмешательству». Цель его состояла в том, чтобы изучить влияние патронатного воспитания в сравнении с воспитанием в специальных учреждениях. Из румынских детских домов взяли шестьдесят восемь младенцев и маленьких детей и отдали на воспитание приемным родителям, для того чтобы изучать их. По результатам исследования было установлено, что у всех детей, помещенных в специальные учреждения, произошли серьезные изменения в развитии головного мозга. Содержание в детских домах крайне негативно сказалось на показателях их IQ и вызвало различные социальные и эмоциональные расстройства, такие как депрессия, тревожность, плохое поведение и СДВГ. Тем не менее, чем раньше детей забирали оттуда и отдавали на патронатное воспитание, тем быстрее они приходили в норму, особенно если переход в приемную семью происходил до 20 месяцев.

Когда детям исполнилось 12 лет, их снова оценили по ряду показателей, таких как реакция на стресс, физическое и психическое здоровье, употребление психоактивных веществ и успеваемость. Лишь 40 процентов детей, которые когда-либо находились в специальном учреждении, добились успехов в этом возрасте. Однако 40 процентов – это средний показатель, но в целом имели место существенные различия между теми детьми, которых со временем воспитывали в семьях, и теми, что остались в детских домах. Из детей, отданных на воспитание в приемные семьи, примерно 55 процентов показали хорошие результаты в 12 лет. Из детей, оставшихся в специальных заведениях, только 25 процентов развились должным образом. Ранний семейный опыт – это ключ не только к социализации, но и к работе головного мозга в целом [383]. Чарльз Нельсон так говорит об этом:

Нормальное развитие головного мозга зависит от опыта. При отсутствии заботы, как в случае, когда детей воспитывают в специальных учреждениях, такого опыта у них нет. И мозг как будто находится в режиме ожидания и говорит: «Ладно, так где же опыт? Где опыт? Где опыт?» А когда опыт так и не появляется, соответствующие нейронные сети либо вообще не развиваются, либо развиваются нетипичным образом, в результате чего происходит своего рода неправильная настройка этих сетей.

И главный вопрос: что произойдет через 10, 20 или 30 лет? Можно предположить, что человек постепенно будет становиться все более неблагополучным или неполноценным [384].

За последние 20 лет существенно увеличилось количество детей с расстройствами аутического спектра, что может быть обусловлено в том числе культурными факторами. Обратите внимание на различие между типичным детством мексиканских и американских детей. Мексиканская культура поощряет социальное взаимодействие, проведение времени с членами семьи и групповые виды деятельности. Американским детям часто позволяют играть в одиночестве с планшетами, телефонами и другими электронными устройствами. Конечно, аутизм имеет сложную этиологию, но одна культура как будто не поощряет поведения, которое мы сочли бы аутичным, тогда как другая поощряет его. В действительности у детей, чье детство прошло в Мексике, а также латиноамериканских детей, выросших в США, аутизм встречается гораздо реже по сравнению с «белыми» американскими детьми [385].

Существует ли средство от одиночества? Наверное, первым делом нужно признать, что вы одиноки и хотите это изменить, однако, по словам врача-ординатора Нью-Йоркской пресвитерианской больницы Дхрува Кхуллара, сделать это не так уж легко:

Одиночество – это весьма сложная проблема, поскольку его принятие и раскрытие как будто несет клеймо позора. Признание себя одиноким может быть равносильно признанию неудачи в самых важных аспектах жизни, таких как востребованность, любовь, привязанность. Это ставит под удар наш основной инстинкт, стремление сохранить лицо, и мешает попросить о помощи [386].

Очевидно, что избавление от одиночества не сводится всего лишь к сокращению социальной изоляции, поскольку мы можем чувствовать себя одинокими даже в толпе. Однако выйти из дома и побыть среди людей – хорошее начало.

Дэвид Андерсон изучал социальную изоляцию у плодовой мушки, дрозофилы обыкновенной ( drosophila melanogaster ) [387]. Вам может показаться, что по организации нервной системы плодовые мушки примитивнее людей, но они все же демонстрируют социальное поведение, а значительная часть белков плодовой мушки и человека, принимающих участие в трансляции матричной РНК, обладают большим сходством – несмотря на то, что нас разделяет 780 миллионов лет эволюции [388]. Это доказывает, что страх и общительность происходят из одного древнего механизма, существовавшего еще до появления человека. Как уже было отмечено, нам может казаться, что мы сами инициируем свое поведение и реакцию на внешнюю среду и других людей, однако как минимум в определенной степени скрытые нити нейрохимических веществ и гормонов управляют нами, заставляют двигаться, приближаться или замирать, одновременно с этим создавая иллюзию контроля.

Андерсон изучал этот механизм и у мышей. Двухнедельная изоляция усиливает выработку нейрокинина (Tac2/NkB); этот нейропептид принимает участие в стрессовой реакции [389]. Блокирование его производства с помощью осанетанта (антагониста или блокатора рецепторов Tac2/NkB) нейтрализует воздействие стресса, благодаря чему социально изолированные мыши начинают вести себя как нормальные особи. Напротив, повышение уровня Tac2/NkB заставляет мышей, выращенных без социальной изоляции, вести себя так, будто они были изолированы от мышиного общества. Интересно, что даже после однократного воздействия осанетанта социально изолированные мыши, которых вернули в клетку с еще одной мышкой, вели себя нормально и неагрессивно, хотя до введения препарата были склонны к агрессии по отношению к другим мышам. Андерсоном было установлено, что нейропептид тахикинин вызывает агрессию у плодовых мушек. Сам Андерсон пишет: «Встает вопрос о том, мог ли этот препарат уменьшить хорошо известные пагубные последствия одиночного заключения, такие как усиление агрессивного поведения у заключенных» [390]. Есть ли возможность с его помощью помочь людям, оказавшимся в домах престарелых, которые часто чувствуют себя встревоженными и дезориентированными.