Диана Ганцева - Андрей Соболь: творческая биография

Следует отметить, что это исследование стало возможным благодаря неоценимой помощи работников архивов, которым мы искренне признательны. Работа над диссертационным исследованием потребовала обращения как в центральные государственные архивы: Государственный Архив Российской Федерации, Российский Государственный Архив литературы и искусства, Архив Института мировой литературы и искусства; так и в архивы Израиля: Центральный Сионистский Архив (Иерусалим), архив Ассоциации выходцев из Китая в Израиле «Иегуд Иоцей Син» (Тель-Авив). Кроме того, в работе использовались материалы личного архива А. Соболя, хранящиеся у С. Хлавны (Москва) и у внучки писателя М. Потоцкой (Тель-Авив, Израиль), которым хотелось бы принести особую благодарность за всестороннюю помощь и поддержку. Отдельно хотелось бы поблагодарить Центр научных работников и преподавателей иудаики в вузах «Сэфер» (Москва) и лично Викторию Валентиновну Мочалову за предоставленную возможность заниматься исследованиями в архивах Израиля и в Иерусалимском еврейском университете.

Нам хотелось бы самые искрение слова благодарности произнести в адрес научного руководителя диссертационного исследования Марии Аркадьевны Литовской, а также нашего проводника в мир еврейской культуры и русско-еврейской литературы Якова Львовича Либермана.

Андрей Соболь входит в литературу в 1910-е годы. В анкете членов Союза писателей он указывал в качестве первой публикации рассказ «Человек с прозвищами» 1. Однако если быть предельно точными, то творческую биографию писателя следует начинать с 1902 года, с появления первых лирических стихов, которые он писал, живя у родственников в Перми, а потом отбывая каторжный срок за антиправительственную деятельность в Бутырках, Александровском централе, Горном Зерентуе, и колеся по Европе нелегальным эмигрантом.

А. Соболь редко писал о себе, нигде в известных источниках не упоминал об этом юношеском увлечении поэзией, и, став писателем, не публиковал своих стихов 2.

Эти ученические стихи – скорее юношеская проба пера, своеобразный лирический дневник духовных переживаний, летопись внутренней жизни автора – мальчика-подростка, начинающего свой жизненный путь, ищущего нравственные ориентиры, пытающегося определить свое место и призвание в этом мире. Обращение к ранним поэтическим опытам А. Соболя как к первой попытке творческой самореализации раскрывает богатый материал биографического характера, позволяя в некоторой степени реконструировать внутренний мир писателя в юные годы, а также дает нам возможность проследить истоки будущей художественной системы, сформировавшейся в его последующих прозаических произведениях. Кроме того, в этих стихотворениях, как в любом личном дневнике, так или иначе нашли свое отражение национальные и социальные проблемы, волновавшие современников, некоторые течения общественной и политической жизни той поры, литературные и культурные доминанты сознания поколения рубежа веков, что привносит новые штрихи в картину литературной и общественной жизни России этого периода.

Четырнадцатилетним мальчиком сбежав от семьи из Шавли, захолустного городка Ковенской губернии, оказавшись в далекой Перми, Юся 3начал писать лирические стихотворения, которые даже изредка печатались в местных газетах «Пермские губернские ведомости» и «Пермский вестник» и часто читались на заседаниях теоретического сионистского кружка 4. Лирический герой этих стихотворений одинок и несчастен. В стихотворении «К N.N.» он признается:

Мне были знакомы и голод, и холод,

Я ласки отцовской не видел, не знал.

Давно он в могиле… мать горем забита,

И жил я под гнетом, не жил – а страдал. 5

Он страстно желает « бороться за жизнь и за право », но не видит пути осуществления своих желаний и теряет силы в бессмысленном ожидании:

Ты говоришь, что счастье впереди,

Но это только лишь одни пустые звуки.

Я жду его с томлением в груди —

Но где ж оно? – одни лишь только муки.

Для лирического героя А. Соболя характерно состояние гнетущей тоски и постоянной усталости. Его жизнь – « цепь бесконечных мучений, безысходная скука, тоска » («Все прошло…»). Отсюда часто встречающийся мотив сна-смерти как возможности « горе забыть, и тоску, и печаль » («Без названия»), как успокоения и избавления от страданий:

…я хочу, я желаю одно —

Позабыть все, уснуть… ведь мне больно,

Я устал, я измучен давно.

Все попытки вырваться из порочного круга мрачных сомнений, найти любовь и понимание оказываются безрезультатными: « Но что ж? – мираж один, один только обман ». Узнав безразличие и насмешки окружающих, герой находит лишь один выход – смеяться самому, над мечтами, над жизнью, над собой.

Впервые мотив горького смеха, смеха сквозь слезы появляется в одном из самых ранних стихотворений «Перед выходом». Это одно из немногих «сюжетных» стихотворений поэта. Его лирический герой – актер уличного театра в Севилье, который вынужден развлекать публику, веселиться на потребу толпе, в то время как его юная дочь умирает от чахотки. Описание лирического героя строится на контрасте внутреннего состояния и внешнего действия:

Забавлять должен их – у меня же в груди

Разрывается сердце от боли.

За несколько секунд перед выходом на сцену он невольно погружается в воспоминания. В его памяти встает и жизнерадостная красавица-дочь, которая « чудною песней своей забываться людей заставляла », и погубивший ее молодой чужестранец, и сырой подвал, где в одиночестве умирает бывшая любимица публики. Но звенит последний звонок, и герой, повинуясь тяжелой доле шута, улыбаясь, выходит на сцену:

А, звонок?! Мне пора. Грусть, тоска, горе – прочь!

Я иду! Меня ждут с нетерпеньем.

Здесь герой вынужден надевать «маску смеха», чтобы доставить удовольствие публике: « Заплатили они и купили и душу, и волю », эта маска чужда герою в данный момент, и необходимость смеяться сквозь слезы причиняет ему лишь боль. В стихотворении «Набросок» смех, наоборот, становится способом защиты от внешнего мира. «Маска смеха» оказывается забралом, скрывающим лицо героя в жизненной битве, делающим его неуязвимым для насмешек и оскорблений. Здесь смех звучит своеобразным вызовом: « Смейся, смейся, так и надо. Пусть сквозь слезы смех звучит ». И, наконец, во втором стихотворении цикла «Белые ночи» смех – единственное прибежище уставшей и измученной души лирического героя:

Я смеюсь, когда тяжко и трудно мне жить,