Игорь Додонов - Трудные дороги освобождения. Третья битва за Харьков

В контрударе противника под Болдыревкой, кроме указанного полка 168-й пехотной дивизии, принимали участие танки 700-го немецкого отдельного танкового отряда (в литературе можно встретить и другие названия этого соединения: «700-я танковая бригада» [29; 393, 394], «700-я танковая группа» [21; 103]) [19; 343]. В своей работе «Когда внезапности уже не было» А. Исаев говорит о 50 танках в 700-м танковом отряде (10 Pz.IV и 40 Pz.38(t)) к 13 января 1943 года [19; 343]. Но есть сведения и о 100 танках в этом танковом соединении немцев на данную дату [21; 103]. И остановиться придётся именно на числе «100» боевых машин. В книге воспоминаний «На Юго-Западном направлении» маршал К.С. Москаленко со ссылкой на показания пленного офицера 700-го танкового отряда пишет о 60 танках и 40 штурмовых орудиях в отряде. Т.е. А. Исаев в принципе недалёк от истины, называя число «50» танков. Однако справедливость всё-таки требует говорить и о самоходках врага. Они были очень мощным оружием, грозой советских танков, и, кстати, наши бойцы и командиры очень часто и принимали их за танки. Поэтому когда в писаниях некоторых современных авторов читаешь утверждения типа: «В мемуарах советских военных и даже во фронтовых сводках часто говорят о немецких танках на том-то и том-то участке фронта тогда-то и тогда-то. Хе! Врут советские, не было в то время там у немцев ни одного танка». Верно. Танков могло и не быть, а вот дивизионы САУ присутствовали. И из пушек они стреляли по нашим войскам не хуже танков и бойца в окопе могли «отутюжить» не хуже. Так что судить бойцов и командиров РККА за то, что они подбитую (или неподбитую) самоходку врага именовали танком, у меня лично язык не поворачивается. У этих «демократических» поворачивается. Оно и понятно: в удобном кресле за письменным столом в тиши кабинета – это тебе не под огнём такого вот «нетанка» на поле боя.

Но мы немного отвлеклись. Итак, до полка немецкой пехоты и 30 танков 700-го отдельного танкового отряда контратаковали из района Болдыревки. Подчеркну, в том бою приняли участие только 30 танков отряда. Остальные находились во втором эшелоне и на поле боя 13 января не появлялись (об этом, кстати, тоже можно прочесть в мемуарах К.С. Москаленко [29; 394]; говорю это, чтобы уберечь маршала от обвинений в преувеличении сил противника; такие обвинения в адрес советских военных сейчас модны). Удар пришёлся по 150-й танковой бригаде полковника И.В. Софронова, наступавшей вместе с частями 340-й стрелковой дивизии на Болдыревку. В ходе разгоревшегося встречного танкового боя немцы были разбиты наголову. Потеряв множество человек убитыми, 200 пленными и 14 танков, они отступили и оставили Болдыревку.

В этом бою имел место танковый таран – командир танковой роты 150-й танковой бригады старший лейтенант П.Ф. Захарченко на своей «тридцатьчетвёрке» таранил немецкий командирский танк. В итоге в числе пленных оказались командир и начальник штаба 700-го отдельного танкового отряда [21; 103], [29; 394], [19; 343]. Именно на их показания и ссылается в своих воспоминаниях К.С. Москаленко.

В целом задачу дня 40-я армия выполнила.

14 января началось наступление 3-й танковой армии, 18-го отдельного стрелкового корпуса и 6-й армии Юго-Западного фронта, и день ознаменовался активными действиями всех ударных советских группировок.

Но дела, отнюдь, не шли гладко.

40-я армия к концу дня 14 января расширила прорыв до 50 км по фронту и до 17 км в глубину. Однако захватить с ходу вторую полосу обороны противника не удалось.

«14 января некоторые участки второй полосы вражеской обороны уже оказались занятыми частями трёх немецких пехотных дивизий – … 168-й, … 68-й и 88-й, успевшими подтянуться к фронту прорыва.

Из всего этого следовало, что необходимо усилить натиск и увеличить темпы нашего наступления» , – поясняет создавшуюся ситуацию К.С. Москаленко [29; 395].

Командарм-40 ввёл в сражение свой второй эшелон – 305-я стрелковая дивизия была использована для развития наступления на направлении главного удара, а 253-я стрелковая бригада – для расширения прорыва в сторону правого фланга. Эти меры дали результат на следующий день [29; 395 – 396], [19; 344].

18-й отдельный стрелковый корпус, перейдя в наступление после двухчасовой артиллерийской подготовки, к исходу дня прорвал оборону 12-й венгерской пехотной дивизии. Но противник бросил против войск корпуса свои резервы – 26-ю пехотную дивизию и 1-ю венгерскую танковую дивизию. В результате корпус весь последующий день (15 января) потратил на прорыв второй полосы вражеской обороны [21; 103], [19; 345], [7; 301].

Серьёзные проблемы встали перед 3-й танковой армией. Прежде всего, её войска не успели полностью сосредоточиться в заданных районах к началу наступления. Далее, предполагалось, что армия должна была наступать на наспех занятую оборону противника. Поэтому первоначально намеревались даже не проводить в её полосе полноценную артподготовку, а ограничиться двумя 10-минутными огневыми налётами. Однако новые данные разведки заставили серьёзнее отнестись к прочности обороны XXIV танкового корпуса. Было установлено, что корпус был усилен 385-й и 387-й пехотными дивизиями из 2-й армии, а также 27-й танковой дивизией. Кроме того, в район его обороны начали пребывать части танкогренадёрской дивизии «Великая Германия» из 9-й армии группы армий «Центр», в том числе рота танков [19; 345].

Все эти данные заставили командование 3-й танковой армии пересмотреть план артиллерийской подготовки буквально перед началом наступления. Была предусмотрена полуторачасовая артподготовка [19; 345].

Однако утром 14 января густой туман до крайности затруднил наблюдение за результатами артиллерийского огня. А, судя по всему, результативность его оказалась не очень высокой, потому что пошедшие в атаку стрелковые соединения натолкнулись на мощное огневое сопротивление противника. В результате трёхчасового боя трём стрелковым дивизиям удалось вклиниться на 1 – 3 км в оборону противника. Это было очень мало, и П.С. Рыбалко на ходу пересматривает план операции – он решает ввести в бой с целью прорыва вражеской обороны эшелон развития успеха – 12-й и 15-й танковые корпуса.

В 13.40 танковые корпуса начали выдвижение к передовой. Их введение в дело сразу изменило ситуацию – сильнейший танковый удар привёл к прорыву немецкого фронта и открыл путь пехоте. К исходу дня 12-й и 15-й танковые корпуса прорвали оборону противника на 10-километровом фронте и продвинулись в глубину на 23 км, оторвавшись от пехоты на 6 – 8 км. При этом 15-й танковый корпус разгромил штаб XXIV танкового корпуса, а командир корпуса генерал Мартин Вендель был найден мёртвым на поле боя. Стрелковые соединения армии, закрепляя успех танковых корпусов, в течение дня продвинулись от 2 (на правом фланге) до 14 км (на левом фланге) [19; 345 – 346], [21; 103].