Кирилл Денисенко - Хроники перевернутых миров. Излом души. Книга первая

– Вавилен! – она, поднявшись на носочках, жалобно шептала, догадываясь, кто стоит за дверью, глядя в дверной глазок. – Открой мне, пока бабки не полезли.

Он, непроизвольно дёргаясь в лице, отворил дверь. Из окна лестничной площадки в него ударил сильный свет, и в лучах бившего ей в спину солнца ворвалась Надюша. Сияние явило её прекрасной, как лань с фотокарточек натуралистов, словно заморозив само время. Его сердцебиение отдалось в ушах. Она, как в замедленной киносцене, обвила руками его шею, целуя в щеку и улыбаясь под нежную музыку. Но свет исчез одновременно с отрезвившим хлопком по щеке. Это она треснула его и прошмыгнула быстро в дом, захлопывая дверь и обойдя его с другой стороны. Он испуганно, разворачиваясь через плечо, стукнулся носом об её нос. Она не отшагнула. Подняла указательный палец к его правой щеке. Взгляд Вавилена переместился на её пухлый пальчик.

– Ты злыдень!

Он только часто моргал и переводил взгляд с пальца на её глаза. Она приблизилась плотнее к нему, придавливая к двери внушительным бюстом.

– Ты почему голодной девушке так долго не открывал? А?

Он посмотрел вниз. Её грудь подпирала его, и она что-то говорила, но он слышал только как бьётся его сердце. Он видел её в цветных разводах, будто глазной нерв проецировал в мозг обработанную во всевозможных фильтрах картинку. Он переместил взгляд на её пухленькие губы, – да уж, богат Эллос на красоты, – по их движению явствовало, что она продолжала говорить, но он не различал слов, придя в себя только после того как она сочла нужным всё же отодвинуться от него, вновь громко протянув в иной тональности:

– В-а-а-а-вилен!

– Что? – пересохшее горло потребовало непроизвольно сглотнуть. Он схватил телефон. И начал снимать сам себя на фронтальную камеру, вмиг успокоился и спросил тихо, с досадой: – Что?

– Ты меня слушаешь вообще? Жрачка дома есть? А, сама гляну!

Он смотрел, как она, на ходу небрежно сбрасывая сумку и кофту, идёт в кухню по коридору. Скидывая одну, – затем, подпрыгивая, другую – туфлю, и взяв яблоко со стола, откусывает. Открывает, сильно наклоняясь, холодильник – смущая его. И, доставая боксы с заранее приготовленной – кстати, Вавиленом – едой, повернулась, впиваясь беленькими ровными зубками в фрукт вновь и вновь, слизывая розовеньким язычком стекающий сок с пухлых раскрасневшихся губ.

– Я кое-кого встретила! – промяукала девушка.

Он замер, задумавшись – «Кого же?» . Надя прервала его раздумья, продолжив с набитым ртом:

– Она придёт в гости.

Наденька, разбросав по столу боксы, направилась, ускоряясь с каждым шагом, в туалетную комнату, жуя по дороге яблоко, которое по пути – уже многократно надкусанное – положила Вавилену в ладонь, и скрылась за дверью. Он посмотрел на то, что осталось от сочного зелёного фрукта, и поспешил было прочь от двери, которая приоткрылась – и Надя, выглянув, явила детское личико с немыслимо молящим взглядом:

– Вавачка! Ты чего там застыл? Вруби музыку, пожалуйста. Я всю пару терпела…

Он пошёл включить на старом магнитофоне музыку, как просили. Диски канули в лету: все физические носители насильственно потеряли актуальность, будучи вытесненными беспроводными хранилищами данных, предоставляемых дочерними корпорациями, принадлежавшими официально государству. Сказать то, что таких магнитофонов не производилось, без преувеличения, уже сотни лет – ничего не сказать. Такие раритетные вещи изымались якобы в целях сохранения культурного достояния прошлых эпох – вот только музеев, где можно было бы подивиться на кнопочные устройства, не существовало, но по телевидению елейные голоски телеведущих убеждали, что таковые имели место быть. Магнитофон достался Вавилену вместе с той необычайной утварью, что оказалась в старых сервантах 34 квартиры, хозяином которой он стал.

Нельзя было что-либо смотреть и слушать вне облачного хранилища, всё должно было анализироваться и проверяться онлайн, чтобы не несло угрозы национальной безопасности, и он очень рисковал, не сообщив, что в его квартире есть магнитофон с кассетами. Тем не менее, шестерёнки старой кассеты закрутились, пропуская плёнку. Но не успел пойти музыкальный фон, как он услышал крик.

– Вава, поставь, пожалуйста, мне воду подогреть для клизмы! Я никак! – она, изгибаясь, как лебедь, убедительно воскликнула, выглядывая из-за двери: – Ты же прелесть! Пожалуйста!

Он устало наклонил голову. Пошёл в ванную, оттуда со старым тазиком (к слову, металлический, в отличие от повсеместно пластиковых, он был тяжёл, звонок, и с пятнами ржавчины). Да, есть же в тебе некое величие, – размышлял Вавилен. – Странно, кто-нибудь поверит, что вот такие скомканные мысли потом могут развиться в нечто сильное и настоящее… Да, Вавилен, ты всё ещё об этом тазике рассуждаешь… – и на кухню. Ставить чайник. Наполнил чайник водой из крана через фильтр – и фильтр не справлялся с очисткой воды, которая сильно потеряла в качестве, так как природная вода стала недоступна людям. В городах и деревнях не позволялось местным жителям использовать природные источники – вслед за запретом собирать грибы и ягоды в прилегавших к их участкам лесах, не говоря о шишках и хворосте, – только специально выведенную, очищенную хлоркой, из труб, после дара её Хайнцам, взамен за охрану какого-то объекта и сдерживания натиска военными. Вавилен поставил чайник на огонь, зажжённый на плите. Поправил ложки. Посмотрел на штопор. Покрутил его.

II

Некоторое время спустя Вавилен поднял с дощечки разукрашенный под хохлому чайник. Он узнал, что его следует величать «под хохлому», вбив запрос в поисковике браузера, после чего пришла принудительная онлайн-конференция с жандармами: добродушно улыбаясь, один – с конским лицом и зубами – спросил, чем запрос юноши вызван, а другой, что с усами – улыбаясь так, как только кирпич мог себе позволить, – сидя позади напарника, только щурил глаза и ничего не спрашивал. Вавилен наврал тогда с три короба о своей заинтересованности пёстрыми расцветками на чёрном фоне, которая и побудила клацать по ссылкам о Хохломе.

Вавилен принялся наливать в кружечки чай. Они сидели в центре зала. Надя заплела косы. Он надел рубашку. Большего размера, чем было необходимо. С бабочкой. Камера была наготове рядом. Цифровой фотоаппарат с поворотным экраном.

В дверь позвонили.

Безмятежность спала с лица, уступив страху. Он схватился затравленно за камеру, трясясь и покрываясь потом. Она положила руку ему на запястье.

– Вавилен, прошу тебя, не нервничай. Ты можешь с людьми говорить и без посредника.

Он отрицательно помотал головой. В дверь позвонили ещё раз. Надя подскочила, радостно засеменив к двери, расправляя одежду. В коридоре раздался счастливый визг. И, не заставив себя долго ждать, они, обнимаясь, вошли в комнату. Позади за талию Надю обнимала чернокожая девушка, высокая и худощавая – но, впрочем, с резким рельефом мышц, что угадывался и через одежду. Вавилен, наливавший уже в третью чашку кипяток, как увидел перед собой ноги незнакомки – не просто стройные, а на грани анорексии, – медленно поднял голову и застыл, изменившись в лице, при виде смеющейся гостьи. Кипяток переливался через край чашки, расползаясь по полу. Его взгляд застыл на её лице.