Василий Пимкин - Книга времени перемен

Сочтём нашу теперешнюю цифровую жизнь, построенную на вычислительной технике, достаточной компенсацией за беспощадно верное доказательство того, что абсолютно всё, что мы знаем и даже можем знать, есть ложь и только ложь.

Курт Гёдель, кстати, начал эту героическую эпопею всего-то с попытки установить истинность утверждения «Житель Крита заявляет, что все критяне – лжецы». Вот же заморочился человек и увлёкся. С математиками такое нередко случается.

После обозначения очертаний необходимого нам набора известного повествование стало неприятно напоминать научный трактат, что для нас крайне нежелательно. Вернёмся к простым и близким каждому человеку вещам.

Всё, что мы знаем, это ложь и только ложь. Задача человеческого знания не только в том, чтобы что-то фактически знать, а ещё и в том, чтобы научить человека жить с тем, что на самом деле он не может чего-либо знать. Все известные нам аксиомы на самом деле всего лишь допущения.

Инженеры собирают из своих допущений формализованные гипотезы и верифицируют их. Уточняют допущения, уточняют гипотезы и приходят к лучшему, но так же ограниченному и неполному пониманию. И, понимая его ограниченность и неполноту, довольствуются достигнутыми улучшениями. У каждого свой способ жить с тем, что всё, что мы знаем и делаем, – абсолютно бессмысленная ерунда.

Все остальные просто уверены, что могут пользоваться аксиомами. Мудрые китайцы даже помнят те времена, когда целым поколениям подряд удавалось прожить целую жизнь, ни разу не напоровшись на то, что их аксиомы – всего лишь допущения. Мы знаем это потому, что за пределами Китая принято считать, что есть страшное китайское проклятие: «Жить бы тебе во время перемен». В самом Китае это понимается немного по-другому, но суть в целом верна. Тем не менее с некоторых пор никакого времени, кроме времени перемен, нет ни у кого. Даже у китайцев.

Все остальные просто больно напарываются на то, что аксиомы почему-то не работают. При выяснении причин этих неудач, как правило, никто не идёт настолько далеко, чтобы понять, что применённые аксиомы – всего лишь допущения. Все находят для этих неудач куда как более простые причины: не повезло, не сложилось, нужно попробовать то же самое, но в других обстоятельствах. Некоторые мы-уже-знаем-кто в этом поиске простых причин даже уверены, что используют «бритву Оккама». Некоторые не используют. Некоторые не уверены. Однако все при этом верят, что получают какой-то там «опыт». Иногда этот «опыт» достигает консистенции «жизненного опыта», и это бывает ещё веселее. А уж когда речь заходит о «бесценном жизненном опыте», начинается просто праздничная феерия бессмысленности и безысходности.

Верное решение можно найти только ошибочным путём. Для этого нужно уметь сомневаться, удивляться и делать допущения. Те, кто всего этого не умеет, просто идут ошибочным путём без каких-либо шансов хоть иногда прийти хоть к какому-нибудь верному решению.

То, что к верному решению можно прийти только ошибочным путём просто ввиду отсутствия каких-либо других, обусловлено некоторыми особенностями устройства самогона и его отношений с недосамогонами, которые мы уже скоро рассмотрим подробнее, и эта картина будет выглядеть не такой безрадостной.

И вот так внезапно, почти привычно, совершенно ошибочным путём мы пришли к готовности наконец-то начать читать о том, как же всё-таки работает самогон и в каких он отношениях со своим имеющимся роем недосамогонов.

Недосказанность это когда. Нет, слишком длинно. Недо

В самом лучшем случае самогон даёт отдельным недосамогонам себя обнаружить. Это их предельно возможно близкая связь. Недосамогоны, которые утверждают, что общались с самогоном, что он им что-то подсказывал, объяснял или даже обещал, просто врут. Даже не потому, что всякая изречённая мысль есть ложь, и Курт Гёдель это математически доказал, а из своих паскудных корыстных перверзно-нарциссических соображений. Есть даже сложившаяся тысячелетиями традиция создавать, поддерживать и развивать разнообразные карго-культы самогона. Перверзным нарциссам с гипертрофированным самомнением кажется, что с этими культами их безответственная болтовня о самогоне будет звучать правдивее. Прямо как будто кто-то готов принять допущение, что какое-то «правдивее» вообще возможно.

Отдельный недосамогон может обнаружить самогон, и у него сложится его индивидуальное восприятие самогона. Недосамогон с таким индивидуальным восприятием может попытаться создать для других недосамогонов представление о самогоне, воспользовавшись их представлениями о чём-то другом, уже им известном. От ознакомления с этим представлением у других недосамогонов возникает их индивидуальное восприятие полученного представления о самогоне. Итак, восприятие представления о самогоне. Вместо самого самогона. Так и живём. И представление, которое вы сейчас читаете, в этом смысле ничем не лучше любого другого. Мы ведь помним, что предупреждение насчёт абсолютно бессмысленной ерунды было сделано уже в подзаголовке этой сказки.

При постижении самогона всем недосамогонам нужно прежде всего помнить про это самое «недо». Как бы банально это ни звучало.

Ради Уильяма Оккама в этой маленькой главе будем называть недосамогонов человеками.

Человек взаимодействует с окружающими вещами через свое индивидуальное восприятие этих вещей. Человек строит свое восприятие вещей из представлений о них, усваиваемых им от других людей. Представления о вещах, доступные к передаче между разными людьми, принято называть терминами или словами естественных человеческих языков.

Уильям Оккам в своём учении о нотациях и денотатах объясняет, что:

– сама вещь,

– индивидуальное восприятие каждым человеком непосредственно этой вещи,

– представление об этой вещи, доступное к передаче между разными людьми с помощью термина, означающего эту вещь,

– восприятие представления об этой вещи, возникающее в ходе вербального общения между людьми,

– сам термин, означающий эту вещь,

– а также всё бесконечное множество комбинаций термина, представления и восприятия, спонтанно возникающих в ходе непосредственного взаимодействия с вещами и вербального обсуждения этого взаимодействия, —

это совершенно разные вещи, называемые одним термином. То есть использование каждого термина может потребовать и, как правило, требует дополнительных усилий по определению контекста употребления этого термина. В разных естественных языках эта задача определения контекста решается по-разному, что и объясняет широко известное наблюдение о том, что разные естественные языки по-разному настраивают человеческое мышление.