Леонид Исаенко - Привидения живут на литорали. Книга вторая

Берег тоже интересен, здесь своя не менее любопытная жизнь, и я решаюсь побродить с фотоаппаратом, переключившись на фотоохоту за оциподами – крабами-привидениями, шустрыми и неуловимыми, словно солнечные зайчики.

На ровной без укрытий поверхности пляжа необходимо быть готовым в любой момент спасаться со всей возможной скоростью в любом направлении. Чего проще – удирать в случае угрозы головой, то есть головогрудью вперёд, но нет! Как известно, раки предпочитают в этом случае пятиться назад. Крабы же, в том числе и оциподы, давно усвоили, что лучше всего убегать боком, и в совершенстве овладели этой способностью, как и другой – на бегу мгновенно замирать, прижиматься к песку, тем самым избавляясь от демаскирующей тени, и исчезать из поля зрения даже остроглазых морских птиц. За эту способность их и окрестили крабами-привидениями.

Впрочем, у каждого народа свои сравнения и ассоциации, прибрежные жители Поднебесной за те же самые качества назвали их « белые кони ».

С непостижимым проворством, словно биллиардные шары после сильного удара, разбегались они передо мной, и я не мог понять, как ни следил, куда они бросятся – вправо или влево, вперёд или назад. К себе они упорно не подпускали: я делал шаг, и они с невероятной быстротой, семеня выпрямленными ножками и привстав на цыпочки, будто не на песке, а на паркете, не отбегали, а откатывались на безопасное расстояние. На всякое моё движение они реагировали мгновенно; поневоле поверится, что виды покрупней способны даже застать врасплох и поймать мелкую птицу, – ведь их скорость свыше метра в секунду!

Крабы явно не хотели позировать, в каждом шевелении видели потенциальную опасность для себя и удалялись раньше, чем мне удавалось подойти ближе и навести на резкость, так что я всё время оказывался в центре круга диаметром в несколько метров. Держались они стайками штук по пятнадцать-двадцать и были совершенно одинаковы, выбрать одного и преследовать до измора оказывалось затруднительно, да и неизвестно, кто кого скорей уморит. Но попытка не пытка, и после нескольких неудачных покушений на их свободу, мне удалось отсечь от стаи самого нерасторопного краба и прижать к воде. Ему ничего не оставалось, как скрыться в подвернувшейся норке, где, по-видимому, он почувствовал себя в полной безопасности. Однако он крепко ошибся, раскопать её и извлечь отчаянно сопротивлявшегося пленника было не так уж и трудно.

Конечно, естественным врагам оципод – птицам, ночным хищникам – шакалам и лисам – сложновато ловить крабов, так как те загодя узнают об опасности, вероятно, по легчайшим сотрясениям почвы, но люди их перехитрили.

В этих краях промыслом крабов занимаются либо старики, либо дети, да и то ради забавы. Поступают они так: отсекают краба от норы или загоняют в нору, а входное отверстие закрывают обрывком сети, в которой тот и запутывается.

Крабы прекрасно знают расположение всех нор, и даже на совершенно ровной поверхности, где укрытие не видно с высоты нескольких сантиметров – максимального роста оципод – краб, почуявший опасность, бежит по прямой к ближайшему убежищу и оказывается в расставленной сети.

Ну, а я привязал свою добычу – будущую модель – ниткой к щепке, щепку воткнул в песок и отпустил. Краб, однако, не остановился на длине вытянутой нити, а, наматывая нитку на щепку и суматошно описывая концентрические сужающиеся круги, то и дело отрывался от этого занятия и хитровато поглядывал на меня перископическими глазами. Не теряя из вида щепку, я ползал вокруг краба на четвереньках, выбирая лучший ракурс, потому что краб на фоне песка сверху почти не виден. Но что это? Навожу на резкость, диафрагмирую – вот щепка, нитка, круги, след краба… а где же сам объект съёмки?

Увы, сообразив, что выпутаться невозможно, краб оставил мне на память привязанную ногу и драпанул. Оставшихся ног ему хватало, чтобы ничем не отличаться от полноценных собратьев и нисколько не уступать им в скорости. Краб, похоже, ничуть не жалел о потере, свобода дороже, тем более что при ближайшей линьке вырастет новая нога, не хуже прежней.

Я поднял трофей и рассмотрел это чудо приспособления для передвижения по песку. Никакого кровотечения ни из культи, ни из отторгнутой ноги не было, специальные соединительнотканные листки, действующие, как заслонки, сжали сосуды и остановили кровь.

По всем законам физики на сыпучей поверхности острые коготки должны погружаться в песок, затрудняя бег, но этого не происходит. Внешняя сторона ноги выше конечного сустава-коготка, изборождённого продольными ложбинками, покрыта поперечно выступающими валиками, состоящими из ряда округлых шипиков, наклонённых под некоторым углом к её поверхности. Благодаря этим особенностям строения ног со своего рода протекторами лёгкое тело краба погружается в песок только подогнутыми коготками и нижней частью второго сустава. А поскольку таких ног восемь, то площадь опоры вполне достаточна для передвижения краба по песку любой сыпучести.

…Погоня за крабами на солнцепёке вымотала меня окончательно. Подхожу к одиноко торчащей у самой воды грибовидной скале, переступаю через полузасыпанный песком, битыми ракушками и кораллами, выбеленный солнцем череп черепахи и валюсь в тень, умеряя сердцебиение.

Зрелище свирепо бьющих о камни волн при почти полном безветрии поражает своим величием. На море небольшая рябь, и лишь метрах в тридцати от меня поверхность воды как бы проваливается, чтобы ближе к берегу вспучиться, вырасти, стремительно пасть на скалы и с пушечной силы гулом разбиться о них.

И вот что любопытно. Именно в самых прибойных местах, где, казалось бы, не удержаться никакому живому существу, не выдержать могучего океанского наката, поселяются – и не просто поселяются, а цветут и благоденствуют – мягкие кораллы – альционарии . Они тоже разноцветные: зеленоватые, серые, коричневато-охристые. Эти кораллы интересны тем, что стоит дотронуться до одного полипа, как сжимаются все сразу и втягивают внутрь свои ловчие сети. Цвет всего сообщества мгновенно изменяется на однообразно розоватый, а сами полипы сморщиваются, как пересушенная груша. Сигнал тревоги очень быстро передаётся соседям. Но очень скоро вся колония каким-то образом получает сообщение, что он был ложным, успокаивается и, вернувшись в исходное состояние, снова принимается за добычу пропитания.

Альционарии можно было бы сравнить с каким-нибудь невиданными тропическими растениями, если бы они не были такими непостижимо гибкими и скользкими. Волны постоянно полощут стебли то в направлении берега, то обратно, но они не только не ломаются (попробуйте сломать верёвку!), но и не перестают выполнять свою работу – процеживать воду, извлекая из неё все, что может сгодиться для питания. Поэтому в их зарослях всегда очень чистая вода.