Сергей Горошкевич - Эрато и Эрот. Поэты о любви: опыты ментального анализа. Часть II

В ней все гармония, все диво,
Все выше мира и страстей;
Она покоится стыдливо
В красе торжественной своей;

Она кругом себя взирает:
Ей нет соперниц, нет подруг;
Красавиц наших бледный круг
В ее сиянье исчезает.

О, счастье быть любимою,
Когда, наморщив лоб,
Гигант меня, незримую,
Кладет под микроскоп!

Так мил гигант мечтающий!
Кажусь ему сейчас
Я чудно вырастающей
В мильоны тысяч раз.

И я уже владычица,
И мне не страшен враг…
О, счастье увеличиться
На миг хотя бы так!

Ланит и персей жар и нега
И томный блеск твоих очей…
О, друг! Ты Альфа и Омега
Любви возвышенной моей —
Ты вся полна очарованья!
Я твой! Мои живые сны,
Мои кипучие желанья
Все на тебя устремлены.

Друзья, молчите! От похвал
и от хулы его избавьте
и без внимания оставьте,
что говорил и где бывал.
Не лезьте со своим огнем,
за свет ненужный мзду взимая.
Сама все знаю я о нем.
Узнаю все о нем сама я.

Инкогнито, как Купидон Психее,
инкогнито, как Эльзе Лоэнгрин…

Но этих легендарных дур умнее,
начитанней, я знаю: шанс – один,
я имени выпытывать не стану,
я даже глаз не стану поднимать,
когда в гостинице с названьем странным —
«Любовь» – ты будешь мною обладать.

Все, что было,
Не верю, что было,
Все, что было,
Взяла и забыла.
Все, что было,
Затем лишь и было,
Чтоб тебя я
Сильнее любила.

В догадках угрюмых
Брожу, чуть жива,
Сумятица в думах,
В огне голова.

Что сталось со мною?
Я словно в чаду.
Минуты покоя
Себе не найду.

Друг любезный! Ты влюбился, —
Горе новое пришло…
В голове твоей туманно,
А на сердце так светло…

Теперь, полна в душе своей
Желанья смутного заботой,
Ты освежительной дремотой
Уж не сомкнешь своих очей;

Слетят на ложе сновиденья,
Тебе безвестные досель,
И долго жаркая постель
Тебе не даст успокоенья.

Молчал я, полн любви и муки,
В моей душе, как облака,
Роились сны, теснились звуки
И пела смутная тоска.

С тех пор, как мне открылась эта тайна,
Я поселился в очень странном мире,
Где все необходимое – случайно
И дважды два не может быть четыре.
Здесь весит только то, что невесомо,
И постоянно лишь непостоянство,
У времени здесь явно не все дома,
И, видимо, сошло с ума пространство:
Ведь близко только то, что так далеко,
А близкое – увы! – недостижимо.
Все, что снаружи, – скрыла подоплека,
И все, что входит в нас, проходит мимо…

Вдруг застываю в страхе и смущенье,
Смеюсь некстати,
Понапрасну злюсь.
Прощаю всех
И сам прошу прощенья,
То взрослым, то ребенком становлюсь,
Как будто чью-то тайну открываю,
Смотрю —
И удивлен, и потрясен.
Все помню
И о многом забываю.
О многом, а быть может, обо всем …

Я не был к нападению готов,
Не знал, что пробил час моей неволи,
Что покорюсь Амуру – высшей воле,
Еще один среди его рабов.

Не верилось тогда, что он таков —
И сердце стойкость даже в малой доле
Утратит с первым ощущеньем боли.
Удел самонадеянных суров!

Славлю тот день, когда встретился с нею,
Околдовавшей и дух мой и тело.
В мыслях ее неустанно лелею,
Ею захвачен мой разум всецело.

Любовь со мной на радости щедра,
Любовь дарит бесценными дарами.
В мечтах любви тепло мне вечерами,
Любви отвагой полон я с утра.
Пришла любовь – и мир как будто нов,
Любви всю жизнь я посвятить готов.
Любовь приносит юный пыл сердцам, —
Через любовь я побратим юнцам. /…/

Рад красоты внимать всевластный зов,
Рад не снимать с себя любви оков,
Рад предаваться сладостным мечтам,
Рад следовать за вами по пятам.