Николай Болотов - Парадоксы интеллектуального чтива. Книга третья «Экономика России по Аристофану»

Сразу же они повстречали слепого старика, за которым хозяин послушно пошёл, вызывая недоумение своего пронырливого раба. Тот правдами и неправдами пытается узнать у слепого, кто он таков, чтобы стать поводырём у зрячих. Под пытливыми домогательствами раба слепой признается, что он – сам Плутос:

– Как?!

Ах ты, негоднейший……..Из всех людей!

Богатство – ты! …………И ты молчал?

– Так откуда же бредёшь такой ты грязный?

– От Патрокла я, который с дня рождения не моется.

– А почему ты слеп? ………. Что за беда стряслась?

– Зевс ослепил меня, всем вам завидуя. Ребёнком я однажды пригрозил ему, что посещать я стану только праведных, разумных, честных. Он и ослепил меня, чтоб никого из них я различать не мог. Настолько людям честным он завидует!

Весьма примечательная для бога зависть!

Это моя ремарка, а Хремил между тем выясняет, что Плутос слепотой не сломлен и, если вдруг прозреет, то по прежнему будет всех негодяев избегать и поспешать к порядочным.

Аристофан описывает этот диалог поспешания к порядочным людям весьма примечательно:

Плутос:

– Немедленно! Давным-давно уже ведь их не видел я.

Хремил:

– Что ж странного! Я – зрячий, да не вижу их!

Хремил умоляет Плутоса:

Не покидай меня. Ведь нравом лучшего ты мужа не найдёшь, хоть обыщи весь свет.

Свидетель Зевс, один такой я, нет других!

Плутос ему не верит, поскольку его не видит, да и боится, что если он когда-либо прозреет, то Зевс просто напросто прикончит его.

Но тут два смертных открывают глаза богу на его собственное могущество.

Хремил: Будь спокоен, друг! Я докажу тебе, что Зевса много ты сильней.

Они наперебой доказывают это весьма логично:

Хремил (Кариону.):

– Скажи, что над богами Зевсу власть даст?

Карион

– Конечно, деньги. Их ведь много у него.

Хремил

– А кто, скажи, ему даёт их?

Карион (указывая на Плутоса):

Этот вот.

Хремил:

– Ремесла все даны нам, не тобою ли? Искусства все не чрез тебя ль открыли мы?

Карион:

– Персидский царь кичится, не тобою ли? Не ты ль ведёшь народное собрание?

Хремил:

– Не ты ль, скажи, триеры снаряжаешь нам?

Карион:

– Не ты ль содержишь нам войска коринфские? И на войне тот будет победителем, на стороне кого ты сам находишься.

Хремил:

– Так не тобой ли это все свершается? Запомни же, что ты всего единственный виновник – и дурного и хорошего.

Плутос:

– И я один все это совершать могу?

Хремил:

– Свидетель Зевс, и много больше этого. Тобой одним лишь не бывают сытыми, всем другим на свете пресыщаются:

И далее идёт весьма характерное с тех пор и до нынешних времён перечисление пресыщений:

– у раба – (хлебом, лакомством, пирожками, фигами, кашей и чечевицею), а у интеллигента – (Любовью, музыкою, почётом, славой, тщеславьем и властью).

В общем, эти аргументы подействовали, и Плутос со многими все же сомнениями входит в дом Хремила.

На слух о богатстве хозяина дома, которое мгновенно появилось, как только Плутос преступил порог, слетаются и враги, и друзья. В том числе и Блепсидем, который затевает дискуссию о пользе богатства и бедности, которая явилась в его сознании:

– Мы ведь знаем, что многие между людей негодяи, а все же богаты,

И неправедно обогатились они; ну, а многие, будучи честны,

Голодают, и терпят различное зло, и с Бедностью чуть не всю жизнь проводят.

Бедность:

– Да ведь если бы Плутос стал зрячим опять и раздал себя поровну людям,

То на свете никто ни за что бы ни стал ремесло изучать иль науку.

А коль скоро исчезнет у нас ремесло и наука, то кто же захочет иль железо ковать, или строить суда, или шить, или делать колеса,

Иль тачать сапоги, иль лепить кирпичи, или мыть, иль выделывать кожу,

Или, «плугом разрезавши лоно земли, собирать урожаи Деметры»,

Если сможете праздными жить вы тогда, ни о чем, о таком не заботясь?

Хремил, пытаясь помочь другу, вмешивается в спор:

– Пустяки говоришь! Потому что над всем, что теперь перечисляла нам ты,

Будут слуги, конечно, трудиться у нас.

Бедность:

– Да откуда же слуги возьмутся?

Хремил:

– Разумеется, купим за деньги мы их!

Бедность:

Ну, а кто же займётся продажей, если денег у каждого будет хватать?

Хремил:

– Что ж, какой-нибудь, в жажде наживы, к нам приедет сюда фессалийский купец, ненасытный торговец рабами.

Бедность:

– Но, во-первых, не станет на свете никто заниматься торговлей рабами. Кто ж захочет, владея богатством, за подобное дело приняться и жизнь подвергать постоянному риску?

Так что сам поневоле ты будешь пахать, и копать, и все прочее делать,

И гораздо мучительней жизнь проводить, чем теперь…

Хремил (расстроенный таким прогнозом):

– Чтоб тебе провалиться!

Что ты можешь хорошего дать? Только плач и стенанья голодных детей и голодных старух причитанья!

Бедность уходит от прямого ответа и следующие её аргументы удивительно злободневны:

– А теперь речь о нравственности поведу и немедленно вам докажу я, что пристойность и скромность со мною живут, а с богатством – одна только наглость. Посмотрите теперь на ораторов вы в государстве: пока они бедны, то с народом своим, с государством они поступают всегда справедливо;

Но лишь станут богаты, казну обобрав, – справедливость их тотчас исчезнет;

Строят козни они против граждан своих, поступают враждебно с народом.

На это нам с Хремилом возразить не чего, но тогда он находит другую лазейку…..

Хремил:

Отчего ж тебя все избегают?

Бедность:

Оттого, что я лучшими делаю их.

В общем, они разругались, и бедность прогнали, даже не взирая на её прогноз:

– Однако знайте, вы меня обратно позовёте!

Хремил:

– Ну, наконец, ушла от нас проклятая! Теперь скорей возьмём с собой мы Плутоса. И поведём – положим в храм Асклепия.

Я поясню, что этот чудо врач древности Эскулап – Асклепий (др.-греч. «вскрывающий») – в древнегреческой мифологии – бог медицины и врачевания. Был рождён смертным, но за высочайшее врачебное искусство получил бессмертие. Видимо во времена Аристофана он был ещё смертным.

Далее в эписодии первом (сцене первой) Аристофан даёт не вполне дружескую беседу между Хремилом и Блепсидемом, который мучается мыслью:

– В чем дело тут? Каким же это способом разбогател Хремил внезапно?

Что он, в удаче, все ж друзей к себе зовёт!

В стране у нас ведь это не в обычае!?

Так и хочется мне этот же вопрос задать и себе……?

Поэтому и неверующий друг пытается выведать, каким образом его товарищ смог так много украсть, что Людей порядочных, и нравственных, и честных в состоянии наделить богатством может.

Блепсидем:

– Неужели же? Так много ты украл?

Хремил: