Сатурнино Мартин Сересо - Под красно-золотым знаменем. Осада Балера

Поскольку теперь нам пришлось признать и следовать неизбежному, мы получили приказ подготовиться к обороне в церкви. В течение дня (27-го) мы перенесли туда часть продовольствия, которые хранились в Комендатуре из-за лучшей вентиляции этого здания; а также около семидесяти каванов (каван содержит семьдесят пять литров) палая, которые священник купил с лодок, пришедших из Бинангонана, с целью продажи его с прибылью, не запрещенной законом.

В тот день мы обнаружили исчезновение местных служащих госпиталя, капрала Альфонсо Сус Фохаса и рядового Томаса Паладио Паредеса, а также моего слуги Вильядиего и рядового -испанца Фелипе Эрреро Лопеса. Той ночью мы заперлись в церкви с Вигилем, монахом Гомесом Карреньо и военно-политическим губернатором, чья власть исчезала, как дым.

То же самое происходило и с нашим энтузиазмом. Неоспоримым стал тот факт, что ситуация стала критической, враг был уверен и многочисленен, эти стены слабы, возможности обороны сомнительны, измена возможна, а помощь маловероятна. Короче говоря, наступил момент, всегда мучительный, когда голос чести громче звучит, побуждая к самопожертвованию и когда смерть кажется неизбежной, без другой славы, чем наша собственная совесть.

Пустынный океан, река – непроходимый ров, город пустынный и безмолвный, лес и горы, которые отрезали нас и заброшенность, которая стала для нас очевидной, – это безусловно, не те обстоятельства, которые внушали нам мужество и стойкость.

Утром 28-го я провел разведку с четырнадцатью бойцами без происшествий и в течение дня те из нас, которые были в этом не задействованы, занимались доставкой воды в церковь, наполняя двадцать tinajas (глиняных сосудов), которые мы притащили из разных городских домов.

29-го числа командир отряда мой товарищ Алонсо провел разведку с таким же количеством людей и все обошлось без потерь, кроме дезертирства солдата Феликса Гарсиа Торреса, который, похоже, бежал от «крушения», как крысы от падающих руин. В конце концов, это было не первое дезертирство и не последнее.

Затем мы занялись сносом так называемого женского монастыря, расположенного рядом с церковью, который на самом деле был только резиденцией приходского священника. Мы сложили в подвале всю древесину, полученную при сносе; намереваясь соорудить из нее corral (загон для животных) и подняли одну из стен подвала, чтобы она служила забором. Эта стена была каменная, высотой около двух метров.

Мы также поймали трех или четырех лошадей, чтобы в случае необходимости убить съесть их мясо. Но некоторые из солдат запротестовали, говоря, что они не будут есть это и Алонсо говорил то же самое, да и другим не очень понравилась эта идея, мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться приказу капитана и освободить лошадей.

На то была воля Бога, чтобы дата 30 июня 1898 года была отмечена кровью. До той поры нам приходилось отмечать только угрозы, предчувствия и страхи, в уныние приводили предательство и злобные насмешки, но в то утро облако накрыло нас (я говорю об этом без преувеличения) и мы почувствовали желаемое облегчением, хотя и с некоторым страхом. Облака сгустились и мы вздохнули с облегчением.

В ежедневную разведку я вышел только с четырнадцатью соддатами, как и в прежние дни. Везде стояла тишина. Мы шли с обычными мерами предосторожности и не замечали ничего, что могло бы вызвать беспокойство, когда, достигнув Моста Испании, расположенного в западной части города, внезапно попали под сильный огонь врага, расположившегося на берегу потока, протекающего под мостом, а затем они бросились на нас, пытаясь окружить.

Поняв их замысел и не видя другого выхода, мы начали отступать в церковь. Нам было необходимо срочно добраться до укрытия и мы с некоторым трудом добились этого, унося с собой капрала Хесуса Гарсия Кихано, тяжело раненного в ногу.

Мне выпало ответить на эти первые выстрелы и мне довелось ответить и на последние.

Мы оказались в осаде.

Первое письмо врага. – Подготовка к обороне. – Второе письмо. – Ответ Лас-Моренаса. – Строительство траншей. – Грегорио Каталан поджигает несколько домов. – Новая инициатива Наварро Леона. – Отражение атаки. – Перемирие. – Призыв к мятежу. – Письмо монаха Гомеса. – Предупреждение от Вильякорта. – Отказ от капитуляции.

На рассвете следующего утра мы нашли письмо, которое враг оставил возле церкви. В нем они предлагали нам сложить оружие, чтобы избежать бесполезного кровопролития, так как почти все испанские войска уже сделали это, и что дальнейшее сопротивление было бессмысленным. Они добавили, что их нынешнее силы состоят из трех отрядов, которые имеют подавляющее превосходство и готовы нас взять в плен. Это письмо не произвело большого впечатления на нас.

Что касается капитуляции почти всех испанских войск, то мы решили, что эта история не более чем глупая выдумка со стороны врага. Но поскольку проявления их силы были неоспоримыми, а факты, которые мы смогли собрать, показали, что ситуация стала критической, а опасность очень реальной, мы поняли, что это будет долгая история. Поэтому мы старались подготовиться к этому всеми возможными способами. Подозрение и нерешительность уступили место уверенности и решимости, в наших душах пробудилось нечто великое.

Со своей стороны я снова начал настаивать на рытье колодца, понимая, что при плотной осаде мы не сможем покинуть церковь, как это и произошло позднее и нам ничего не останется, кроме как сдаться. Лас Moренас продолжал верить упорно в то, что сказал покойный школьный учитель, но в конце концов разрешил мне действовать по моему усмотрению и я с пятью солдатами начал эту работу.

Результат показал очень скоро, что я не ошибался. На глубине четырех метров мы нашли изобилие воды, достаточной для всех жизненных потребностей. Теперь нам можно было не бояться жажды; но почва внизу была песчаной, а подземное течение очень сильным, поэтому колодец вскоре заблокировало песком. Нужно было закрепить стены колодца и для этого мы разобрали каменный столб из корраля . На самом дне мы установили половину винной бочки. Мой друг Алонсо с остальными бойцами тем временем занимался защитой дверей и окон – необходимыми приготовлениями к бою, которых противник меньше всего ожидал.

На следующий день (также утром, поскольку враг не приближался к нам, кроме как под покровом темноты) мы нашли второе письмо в десяти шагах от церкви, которое они оставили таким странным образом, что мы даже испытали, скорее приятный, шок. Он был помещен в полость куска ствола бамбука, один конец которого воткнут в землю, а другой был покрыт банановым листом, чтобы, без сомнения, не дать дождю намочить его содержимое.