Майя Волчкевич - «Вишневый сад». Очень русская комедия

Раневская живет не по средствам, живет «взаймы». С легкостью необыкновенной она забирает последние деньги, которые могли бы очень пригодиться ее дочерям, Ане и Варе. Однако она готова оплачивать красивую жизнь своих мужчин, даже лакея Яши. Характерно, что коллизия, когда женщина оказывается за границей, у Чехова часто связана с чем-то нечистым, замешанным на праздности («Ариадна», «Моя жизнь») или же – несчастливым, гибельным, с примесью адюльтера («Рассказ неизвестного человека»).

Во Францию Раневская бежала от своего прошлого и воспоминаний о гибели сына Гриши. Вслед за ней туда устремился ее любовник. Кто он? Можно лишь догадываться, что это или русский, предпочитающий жить в Европе, или же француз. Именно для любовника Раневская купила дачу в Ментоне, одном из французских курортов, популярном в XIX веке среди богатых русских.

До шестидесятых годов выезд за границу могли себе позволить немногие очень состоятельные люди, да и то по особому соизволению властей. Один только паспорт стоил 500 рублей, деньги огромные по тому времени.

Все изменила смерть императора Николая I, рухнули прежние порядки. В Европу, по словам писателя Боборыкина, поехали «люди подготовленные, ехали учиться, но сколько же тронулось туда всякого шляющегося народа» . Многое изменилось и на модных курортах.

Зимой 1856/57 года вдова императора Александра Федоровна приехала в Ниццу, положив начало «русским сезонам» на французской Ривьере. Императрица открыла подписку на строительство православного храма, он был построен довольно быстро. Естественно, место, где часто бывала царская семья, довольно скоро стало модным у русских путешественников. В Ницце даже было открыто русское консульство. Когда Чехов жил в Ницце в 1897–1898 годах, он подружился с Н. И. Юрасовым, русским вице-консулом в Ментоне и помощником консула в Ницце.

Сам Ментон (или Ментона) – город на французской Ривьере, в 30 километрах от Ниццы, известный как город садов и парков, около итальянской границы. Есть в Ментоне русское кладбище и русская церковь.

Чехов наблюдал русских в Париже, Ницце и Ментоне во время своих поездок за границу. В круге его русских знакомых были художник В. И. Якоби, писатель Вас. И. Немирович-Данченко, журналист В. М. Соболевский и другие.

Жизнь на французской Ривьере Чехов характеризовал как «дешевую». За еду в «Русском пансионе» он платил 11 франков. В письме к сестре от 15 (27) октября 1897 года он писал, что жизнь в Ницце дешевле, чем в Ялте, и что вполне можно обходиться 100 рублями в месяц.

Надо сказать, что покупка и содержание дачи (виллы) в Ментоне – поступок, позволительный лишь для состоятельных людей. Хотя в сравнении со стоимостью заложенного имения и сада Раневской цена виллы не кажется такой уж огромной. Скорее, это свидетельство того, как широко жила и какие гигантские суммы тратила Раневская, буквально бросая деньги на ветер.

Живя в Ницце, Чехов познакомился с известным социологом М. М. Ковалевским. В то время Ковалевский был вынужден уехать из России и оставить преподавание в университете. Во Франции он жил на собственной вилле в окрестностях Ниццы, в деревне Болье.

Сохранилось описание виллы Ковалевского. Она стояла на крутом склоне над морем: «Это очень уютный двухэтажный дом с террасой и балконами, окруженный небольшим, но очень тенистым и полным самых разнообразных растений садом <���…>. Рядом с пальмами и агавами в садике цвели апельсины и лимоны и прекрасные штамбовые розы. В полуподвальном этаже располагалась огромная библиотека» [6] Ковалевский Максим . 1851–1916. Пг., 1917. С. 32. . Можно представить, что и у Раневской вокруг виллы в Ментоне цвел сад, хотя и не вишневый.

В архиве города Ментоны хранятся записи (купчие) продажи вилл того времени. Некий месье Фабрисино 4 марта 1903 года оформил в нотариальной конторе города продажу виллы, при вилле была лимонная роща. Вилла ушла за 7 тысяч франков (около 2500 рублей). 29 апреля 1903 года тот же нотариус оформил продажу виллы «Зина», продавцом был некий месье Новазо. Вилла была продана за 7400 франков. В вилле на первом этаже располагались гостиная, столовая, коридор, комната прислуги, ватерклозет и лестница. На втором этаже – 4 спальни, спальня прислуги, ватерклозет, ванная и бельевые комнаты. В сделку входили два сервиза и кухонная утварь. При доме был сад [7] За дружескую помощь и предоставленные сведения из архива г. Ментоны я благодарю Светлану Пэйн. .

Сколько стоила в то время русская «вилла», то есть небольшой дом с садиком? Ответ есть в письмах Чехова. 6 августа 1891 года он писал старшему брату из Богимова, где снимал дачу для семьи и уже задумывался о покупке своего дома: «Наклевывается отличное именьице в сорок десятин с домиком и сараями, садом, лесом и речушкой, стоящее только 2 1/2–3 тысячи. Ах, вот бы!» Восклицание – «Ах, вот бы!» – скрывает вопрос, как он сможет заработать и накопить на эту покупку.

Владельцы вишневого сада могли позволить себе не только дачу в Ментоне, они покупали и тратили, не задумываясь. Расходы у Раневской немалые, а источником дохода являются деньги за заложенное в банк имение. Дачу надо содержать, как и платить прислуге (едва ли ленивый Яша брал на себя обязанности садовника или повара). Денег у Раневской уже недоставало, дачу в Ментоне продали, и у русской барыни ничего не осталось.

Но сократить свои расходы она попросту не может. Аня жалуется, что к моменту возвращения домой у них не осталось ни копейки. Однако мать по привычке заказывала в дороге «все самое лучшее» и давала на чай по рублю, а случайному прохожему (во втором действии «Вишневого сада») она дает золотой из денег, взятых ею взаймы у Лопахина. Хотя только что корила себя, глядя в портмоне: « Вчера было много денег, а сегодня совсем мало. Бедная моя Варя из экономии кормит всех молочным супом, на кухне старикам дают один горох, а я трачу как-то бессмысленно… (Уронила портмоне, рассыпала золотые.) Ну, посыпались… (Ей досадно)».

Золотой рубль как «золотой денежный стандарт», появился в России в 1895–1897 годах по инициативе министра финансов С. Ю. Витте. Существовали золотые «пять рублей», «семь с половиной рублей», «десять рублей». Если даже Раневская дает пятирублевый золотой на чай, это щедрая «милостыня». Не зря Варя, которая кормит слуг горохом, едва может сдержать свое возмущение щедрым подаянием:

« Варя (испуганно). Я уйду… я уйду… Ах, мамочка, дома людям есть нечего, а вы ему отдали золотой.

Любовь Андреевна. Что же со мной, глупой, делать! Я тебе дома отдам все, что у меня есть. Ермолай Алексеевич, дадите мне еще взаймы!..

Лопахин. Слушаю».

Что такое была жизнь Раневской на Ривьере, кем она была для людей ее сословия и ее круга? Русские дворяне, особенно аристократы, жившие постоянно или временно на заграничных курортах, составляли особое сообщество, причем весьма закрытое. Они всячески стремились отгородиться от «нуворишей», людей иных сословий или же благородных семей, запятнавших себя неблаговидным поведением. Происходило то, что Толстой в «Анне Карениной» обрисовал так: « Как и во многих местах, где собираются люди, так и на маленьких немецких водах, куда приехали Щербацкие, совершилась обычная как бы кристаллизация общества, определяющая каждому его члену определенное и неизменное место» .