Ольга Кафанова - Переводы Н. М. Карамзина как культурный универсум

Переводческая деятельность была первым опытом творчества юного литератора, которому было шестнадцать лет, когда он перевел идиллию С. Геснера «Das hölzerne Bein» («Деревянная нога») в 1783 г. Отсутствие четких и единых философско-эстетических представлений у юного Карамзина предопределило противоречивый, на первый взгляд, выбор переводимых авторов. Но это противоречие было следствием сложного развития начинающего литератора, которое, как известно, определялось воздействием двух мировоззренческих систем.

С одной стороны, на Карамзина влияла масонская идеология, неоднородная по сути. Друзьями-масонами, по-видимому, было подсказано обращение в 1786 г. к поэме Галлера (Haller, 1708–1777) «О происхождении зла» («Űber den Ursprung des Űbels», 1734), в которой доказывалась злая природа человека. Мистико-религиозный характер носили также сочинения Христофора Христиана Штурма (Sturm, 1740–1786) и Иоганна Фридриха Тиде (Tiede, 1732–1795), в переводе которых Карамзин принимал участие 10 10 Подробнее см.: Сиповский В. В . Н. М. Карамзин, автор «Писем русского путешественника». СПб.: Тип. В. Димакова, 1899. С. 49– 50. . Письма к знаменитому в то время швейцарскому философу и богослову Иоганну Каспару Лафатеру (Lavater, 1741–1801) подтверждают настойчивое желание юноши Карамзина понять себя, понять человека с позиций религии 11 11 См.: Переписка Карамзина с Лафатером. Сообщено доктором Ф. Бальдманом. Приготовлена к печати Я. Гротом. СПб., 1893. .

В дальнейшем, отказавшись от мистицизма, Карамзин навсегда сохранил интерес к проблемам морали и внутреннего мира человека.

Юного Карамзина привлекала и просветительская философия, утверждавшая мысль о зависимости человека от общественных условий и отрицавшая врожденность идей. Однако, судя по всему, начинающий литератор плохо понимал идейную разницу между просветительскими и масонскими взглядами 12 12 Лотман Ю. М. Эволюция мировоззрения Карамзина (1789–1803) // Н. М. Карамзин: pro et contra. Личность и творчество Н. М. Карамзина в оценке русских писателей, критиков, исследователей. Антология. СПб.: Изд-во РХГА, 2006. С. 751. . Вместе с тем его первые переводы были мотивированы желанием понять человека, мир, себя самого.

Начало переводческой деятельности Карамзина можно назвать ученическим по разным параметрам. Через переводы он прежде всего учился выражать свои мысли. Разные авторы, к которым он обращался – философы А. Галлер и Ш. Бонне, беллетристка С. Ф. Жанлис, великие драматурги У. Шекспир и Г. Э. Лессинг, – заставляли начинающего литератора задумываться о разных проблемах литературы и эстетики, определяя свой путь в искусстве. С другой стороны, переводы были своеобразной лабораторией выработки стиля. Передача сложных мыслей и чувств требовала выработки «слога»: подбирая соответствующую лексику и фразеологию, Карамзин совершенствовал синтаксис, иногда впервые вводил в русский язык новые слова и обороты, которые впоследствии возмущали А. Шишкова и «шишковистов».

Важным этапом Карамзина-переводчика было его участие в журнале Н. И. Новикова «Детское чтение для сердца и разума» в 1787– 1788 гг. За два года постоянной работы юный переводчик претерпел существенную эволюцию в овладении русским языком. Вместе с тем он стал более осознанно относиться к философским и эстетическим проблемам. Можно назвать этот период своего рода школой воспитания «ума и сердца» для самого Карамзина.

Прежде всего необходимо остановиться на переводе прозаического цикла С. Ф. Жанлис «Les Veillées du château» («Вечера в замке»), который был связан с выработкой сентименталистской стилистики и знакомством с некоторыми элементами жанра «нравоучительной сказки», ставшей предтечей сентиментальной повести 13 13 Кафанова О. Б. Стиль нравоучительных повестей Жанлис в переводе Н. М. Карамзина // Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. С. 124–132. . Термин conte применялся во Франции XVII–XVIII вв. в основном для произведений, приближающихся по своей жанровой структуре к волшебно-авантюрному роману 14 14 Сиповский В. В. Очерки из истории русского романа. Т. 1. Вып. 2. (XVIII-ый век). СПб. Тип. СПб. Т-ва печ. и изд. дела «Труд», 1910. С. 1–88. . Однако уже у Кребийона-сына подзаголовок «conte moral» служил для обозначения нового жанра. «Софа, нравоучительная сказка» (1742), – это не повествование о приключениях, а разоблачительная история нравов парижского света, лишь слегка прикрытая восточной декорацией 15 15 Михайлов А. Д. Роман Кребийона-сына и литературные проблемы рококо // Кребийон-сын. Заблуждения сердца и ума, или Мемуары г-на де Мелькура. М. «Наука», 1974. С. 318. .

Вслед за Кребийоном «нравоучительными сказками» назвал циклы своих прозаических историй Ж. Ф. Мармонтель: «Contes moraux» (1761–1765) и «Nouveaux contes moraux» (1790–1794). Французский энциклопедист, драматург и романист, Мармонтель (Marmontel, 1723–1799), прославился созданием нового прозаического жанра, удачно названного В. Клемперером «слезной повестью» («nouvelle larmoyante») 16 16 Klemperer V. Geschichte der französischen Literatur im 18. Jahrhundert. Berlin: Deutscher Verlag der Wissenschaften, 1954. Bd. I. S. 279. . Для Карамзина, который перевел два тома «повестей» Мармонтеля, опыт знакомства с этими произведениями был очень важным для выработки принципов собственной прозы. Но на первом, «ученическом» этапе, он обратился к Жанлис, ее циклу, рассчитанному исключительно на детскую аудиторию. При этом выбор материала для детского журнала Новикова был подсказан самим издателем.

Стефани-Фелисите Дюкре де Сент-Обен, графиня де Жанлис (Stéphanie-Félicité Ducrest de Saint-Aubin, comtesse de Genlis), известная главным образом как графиня де Жанлис (Genlis,1748–1830) в определенной мере была последовательницей Мармонтеля. Необычайно плодовитая писательница (собрание ее сочинений составляет 84 тома), она пробовала свои силы почти во всех литературных жанрах. До 1789 г. ее творчество было подчинено педагогическим целям. В роли воспитательницы детей в семье герцога Шартрского, впоследствии известного под именем гражданин Эгалите, она разработала довольно удачную педагогическую систему. Она учила, забавляя с помощью волшебного фонаря и домашнего театра, обращала большое внимание на гимнастику и не давала своим воспитанникам ни минуты свободы. В числе ее воспитанников был будущий король Франции Луи-Филипп I и его младшая сестра Аделаида.

Именно в этот период она начала писать педагогические и детские книжки: «Образовательно-воспитательный театр» («Théâtre d’éducation», 1779–1780), «Адель и Теодор, или письма о воспитании» («Adèle et Théodore ou lettres sur l’éducation», 1782); «Вечера в замке, или правила морали в отношении детей» («Les veillées du château ou cours de morale à l’usage des enfants», 1784). После революции, казни своего мужа и герцога Шартрского во время якобинского террора, она сделалась противницей идей французских просветителей, приведших к кровопролитию. Именно в это время она написала десятки романов и повестей, которыми прославилась в Европе и России. Карамзин активно черпал в ее творчестве беллетристику для своего «Вестника Европы», но вначале он прошел через довольно длительную практику переводов ее ранних дидактических сочинений.