Алмаз Браев - Два тоталитаризма. Two brothers

Наверху точно такая же кадровая политика.

Система ищет телков, хитроватых, послушных, лицемерных, но исполнительный и не перечащих начальству, а угождающих – почитающих. Смирные сыновья почитают любого, даже недостойного отца. Какая им разница, какой у них отец, он отец и все тут. Пусть он хоть ничтожество, вор или еще какой моральный нарушитель, главное, что он завещает дело и добро. Точно такая же кадровая политика у власти. Один в один. И карьеристам все равно, какая власть, пусть хоть тотальная, пусть хоть административно -командная. Пусть хоть коррупционно -воровская, гнилая, аморальная – хоть какая. Главное, что она пустит в закрома государства как к наследству отца. Ну разве не хочет командно -административная власть, чтобы сыновья были истинно покорными и исполнительными? Оттого начальникам не важно, что их подчиненные карьеристы и подхалимы и что они врут. Они сами когда то приспосабливались, чтобы отцы их погладили. Что внизу в традиционных семьях, что во власти картина не меняется.

Провинциальная власть набирает провинциалов.

В этой системе идет контр эволюционный отбор.

Отрицательная селекция. Провинциалы не есть перед общества, они есть его зад. Отцы мещане и секретари партии выбирают одинаковых телков по своему образу и подобию. Отсюда такая система застоя и загнивания. В центре государства сооружается овин. Система приспособленцев не имеет другой морали и другой идеологии, кроме традиционной, что есть традиционная мораль выживания. Потому в центре сооружается овин или загон для коровы. Только прикладная система хороша для мирного времени и то, не очень долго. Как только возникает опасность, хозяйские люди уходят в леса или откочевывают в степь – ты меня не трогаешь, а я тебя. А пока я отсижусь до лучших времен, погуляю, помолчу. Мальчиши плохиши уступают место для подвига другим. Зачем рисковать. В момент форс мажора все потенциальные приспособленцы прячут не только себя и добро, но и улыбки. Жизнелюбивые лучезарные улыбки исчезают за губами. Они тут не просто сосут языки, они тут просто молча губами хлопают. А на сцену выходят их антиподы, – авантюристы и пройдохи. И начинают. Если конечно риск снова не велик, то это конечно будут пройдохи. Если риск будет запределен, то пройдохи будут за кустами со своими жизнелюбивыми приспособленцами братьями. Это больше подходит для героизма современных майданов, когда толпой можно управлять, как стадом алчных, эгоистичных животных.

Пройдохи и циники – это новый вариант смирного телка до поры. Они знают, что все равно выиграют на финише, когда фишка ляжет как надо. И лохи избиратели сами принесут свои гроши, а не их нищие отцы. Взбесившиеся граждане сами принесут, потому что они не признают отныне смирных и удобных правителей.

Но когда же на сцену выходят настоящие герои?

Это когда от любой ситуации старший – младший, отец – сын, начальник – дурак нет никакой выгоды смотреть преданно в рот. В то же время нет выгоды обманывать осатаневшую и озлобленную толпу так называемого электората, которую много раз меняли на ласку от очередного начальства самые смирные телки протеже. Причем те же активные или креативные новые телки прекрасно знают, что хочет осатаневший и озверевший электорат. Он никакой справедливости не ищет. Он хотел быть смирным сам. Но его надули и обокрали. Каждый хотел.

Это культура такая.

В традиционной системе в независимости от существующей идеологии власть сама выбирает телков – самых смирных и удобных. В это же самое время народ изображает покорность до уровня тупости, потому что в традиционной системе – это единственный способ сделать карьеру. Независимо от идеологии! Это просто по моде сначала говорили про социализм. Или говорили, преданно и пафосно во имя шанса. Потом те, кто говорили, это социализм это великое изобретение, легко разменяли социализм на рынок. Кто больше всех говорил, тот и поменял. А почему? Потому что выгоднее другое уже.

Надо смотреть преданно и по другому, но креативно. Весь народ по привычке делает преданные глаза до сих пор. Как это делают все существующие лидеры вчера, а они сегодня. Каждый в толпе надеется, что его тупой взор понравится очередному начальнику (лагеря). Это такая культура, как вы не хотите это понять! Если народ традиционный, ему не важно, какая там идеология в кабинетах какие знамена развевает ветер. Каждый традиционный сын хочет получить наследство. Потому он молчит и преданно смотрит в даль. Но не в даль, а куда надо.

А теперь аферисты или другая ипостась телка – сыны майдана. Что хотят они и куда смотрят. Но вы то прекрасно знаете куда. Они уже выбрали крышу. Самую сильную нацию мира. И деньги. Но они смотрят смирно и преданно не только туда. Они смотрят на беснующуюся и в то же время смирную в своем корне толпу, которая сама была бы не прочь смотреть смирно, но терпение вышло. И вот эти взоры встречаются. Толпа признает, что ей активисты – новая эманация телков врут, просто смирные поменяли моду, но и понимает, что сегодняшнее выражение преданности совсем другое, чем было вчера. Они все хотят сосать. И сосать у маток на халяву. Просто сформировалось поколение халявщиков. Они не просто показывают отрицание морали лагеря. Они в лагере устроили последние танцы. Один день, но зато он мой!

В традиционном мире нет понятия честность. Скорее всего современные люди под честностью понимают открытость. Для своих братьев и сестер зереф должен быть понятным как степной ветер. Под честностью надо понимать ответственность. А еще вернее понятие долга, хотя для зерефов обязанности, возлагаемые на них. и есть ежедневный долг родственника. Кому придет в голову заботливого отца называть честным? Он никакой не честный. Он выполняет, что обязан делать – заботится о детях. О жене, о семье, а уже потом и прочие обязанности у него. Если он их не будет исполнять, то его осудят всем племенем. Осудят и изгонят из коллектива. Каждая единица для народа важна. Поэтому все зерефов обучают или воспитывают с самого детства: каждый в роду выполняет свою роль в зависимости от возраста. А значит и от силы. Каждый мужчина не только добытчик, но и воин. Воина никак нельзя назвать честным. Скорее героем. Или трусом.

Отношение к враждебным племенам прямо противоположенное. Зерефа соседнего племени также воспитывали, как и зерефа этого. Поэтому они герои, если соседний род будет повержен. Если один зереф сбежит, что маловероятно, потому что трусости его не учили, только мужеству, то он будет для народа трусом. Еще будет трусом, если сохранит пленному врагу зерефу жизнь. Вот этот момент жестокости и отсутствия компромисса нам поможет понять, почему у зерефа честность есть слабость.