Григорий Луговский - Революция для своих. Постиндустриальная Утопия

Любая субъектность имеет свои границы. И если для восприятия границы субъектности одни, то сознание, будучи более сложным проявлением психики, выявляет новые, специфические границы субъектов. Эти осознаваемые границы субъектности стоит называть юрисдикцией – пространством своего права. Только субъект может чем-то владеть, в том числе правом. Объект владеет только свойствами, а вернее они владеют им. Субъект тоже обладает свойствами, но часть из них он может менять самостоятельно.

Чтобы полнее реализовывать субъектность, часто приходится использовать объекты. Например, человек с лопатой более субъектен в рытье канав, чем пользующийся лишь руками. А человек с ружьем более субъектен, чем человек с палкой. Таким образом, в некоторых проявлениях субъекта нельзя рассматривать без вещей, имущества, являющегося продолжением его субъектности, частью его свободы, способствующей реализации его воли. Без экскаватора экскаваторщик перестает быть собой. Без компьютера нет субъекта программиста и т. п.

Еще одна особенность субъектности проявляется через характер социальной жизни. Даже будучи субъектами, во многих ситуациях мы склонны вести себя как объекты – приобретаем мягкость или становимся твердыми, если кто-то пытается воспользоваться этой мягкостью. «Лучше быть мягким снаружи и твердым внутри, чем твердым снаружи и мягким внутри» (Лао Цзы). Здоровое общество делает своих членов мягкими снаружи, поскольку настроено на уважение субъектности. В больном обществе приходится быть твердым снаружи, чтобы защитить свои права, здесь слишком часто приходится обозначать или отстаивать свои границы.

Есть две стихии, способные превращать изначально уникальные по своей форме камни нашей субъектности в подобие гладкой гальки, или прибрежной песчинки – океан природы и общественное море. Человек, находящийся под постоянным давлением, трансформирует свою личность либо в «песчинку», уподобившись большинству и стремясь ничем не выделяться, либо, сохраняя острые грани, приобретает толстокожесть, гарантирующую недосягаемость внешних воздействий к его мягкой сердцевине. Субъектность первых занижена, поэтому конформисты легко поддаются влиянию всего, что способно оказывать давление, демонстрировать силу. А вторые, в которых часто превращаются субъекты, обличенные властью, обладают искаженными представлениями о себе и мире, поэтому тоже не могут быть свободными. Владеющий многим нуждается в соразмерной этому силе, позволяющей защитить приобретенное, что способно свести на нет развитие всех прочих сторон субъекта, низводя его до раба вещей или приобретенного положения.

Появление препятствий на пути самореализации становятся частыми причинами фрустраций, искривления характера в сторону негативного восприятия себя и мира. В такой ситуации человек уподобляется дереву, затеняемому соседними – приобретает узкую направленность, находя возможность реализоваться (или просто «быть собой») лишь в определенной узкой нише, где ему удается больше, а его заслуги будут оценены обществом.

Если «сильный Я», или авторитарный «человек-камень», подавил в себе ростки сомнений и критической мысли, то просто «слабый Я» («человек-песчинка», конформист) предпочитает двигаться по течению воли большинства, или руководствоваться волей авторитетов. Идеальным состоянием субъекта стоит считать «сильного слабого Я» – индивидуально найденный баланс между этими противоречиями [3].

Ранее я определил [4] сознание как «навигатор по жизни». «Навигатор» запрограммирован вести нас от плохого к хорошему, от страданий к наслаждениям, от лишений к благу. Такое сознание-минимум предустановленно и функционирует во всем живом, даже лишенном мозга, отличая его от неживого. Как БИОС, «оживляющий» компьютерное железо.

Сознание, наряду со временем, пространством и энергией (ресурсами), является одним из четырех измерений свободы [5]. Важная функция нашего навигатора – непрерывная фиксация себя с точки зрения «корзины свобод», определяя свое местоположение в пространстве и времени, а также физическое, финансовое и социальное состояние. В мире животных это выглядит как непрестанная фиксация навигатором ближайших угодий пищи, тепла и других благ.

«Находиться в сознании» означает помнить такие базовые вещи как «кто я», «где я», «какое сейчас время». Соответственно, «измененное состояние сознание», либо «сон разума» (в том числе и обычный ночной сон, а также сновидения) мы узнаем по отсутствию четкой фиксации себя, а также окружающего времени и пространства.

Сознание-навигатор (или сознание-минимум) служит только для выживания и улучшения качества жизни своего носителя. Этим определяется эгоцентричный характер сознания. Оно всегда строится вокруг Эго своего «господина». Но определить свое местоположение в реальности сложно без построения достаточно точной картины внешнего мира – действующей модели бытия, на которой можно моделировать успешные ситуации, дабы избежать для «господина» неприятных ситуаций и программировать наступление событий благоприятных. Поэтому можно сказать, что возникновение мозга стало результатом развития инфраструктуры уже существующего сознания. Если любая жизнь – бытие по особой программе, отличной от программы неживого, то наше сознание – просто более высокая версия этой жизненной программы.

Карл Юнг, задаваясь вопросом, как определить, что сознание имеет место, отвечал: «первой формой сознания, доступной нашему наблюдению и познанию, является простая связь двух или нескольких психических содержаний» . Это же может свидетельствовать и о существовании языка, «семантического контура» – способности связывать те или иные факты и образы с символами. Поэтому сознание неразрывно с символической деятельностью, а главное его занятие – установление связей. Частица «со-» и указывает на деятельность, которой сознание постоянно занимается, устанавливая контакты не только между предметами и их обозначением, но и между «Я» и всем окружающим, подыскивая место «себе» в бытии – как «вообще», так и в «здесь-и-сейчас-бытии».

Сознание – видимая часть айсберга нашей психики, что можно понимать и как то, что все люди в психическом отношении не менее индивидуальны, чем конфигурации айсбергов, и как констатацию факта, что скрытая часть собственной психики столь же темна для нас, как и потемки чужой души. «Видимость» относится к тому содержанию психики, которое проходит через сознание. Видимое равносильно для нас понятному, познанному, увязанному в сеть системы представлений. Но сознание, особенно творчески ориентированное, постоянно трудится над расширением себя, пытаясь увеличить видимую часть айсберга.