Коллектив авторов - Язык и семиотика тела. Том 2. Естественный язык и язык жестов в коммуникативной деятельности человека

Репрезентация детского тела в русском языке обладает целым рядом отличительных черт по сравнению с представлением в русском языке взрослого тела. Так, детские руки могут быть названы ручками или ручонками , тогда как для взрослых такое название стилистически маркировано. Есть телесные объекты, которыми обладают малыши, а у взрослых они просто отсутствуют. Это, например, складочки (но не складки , от которых складочки формально производно) и родничок . Характеризуя такой детский соматический объект, как «пятки», их часто обозначают словом пяточки , а про объект «щеки младенца» часто говорят < толстенькие> щечки . Существуют особые детские прически, то есть собранные и уложенные определенным образом волосы. Так, типичными для девочек являются косички – формально и семантически достаточно сложно соотносимые с косами ; так, в отличие от кос, косички, как правило, не бывают толстыми и длинными.

Наконец, некий соматический объект может присутствовать как в теле взрослого, так и в теле ребенка и иметь при этом одинаковые названия. Однако существуют различия либо в признаках соматического объекта для взрослого и детского тел, либо в значениях одного и того же признака. В качестве примера рассмотрим такой объект, как волосы на голове (см. подробнее §6 гл. III т. 1) 56 56 Есть также волосы на теле, в частности на груди, в подмышках или лобковые волосы, но у маленьких детей в норме никаких таких волос нет. . Волосы у маленьких детей могут называться волосики , а у еще более маленьких, в частности новорожденных, – пушок .

Часто стилистически нейтральные номинации соматических объектов у детей совпадают со стилистически маркированными именами тех же объектов у женщин. Эта своеобразная полисемия характерна для слова головка (см. об этом слове и его производных в §1 гл. II т. 1).

Похожим на слово головка образом устроен диминутив личико . Как мы уже говорили (там же), личико по отношению к взрослым мужчинам в норме не употребляется, но может применяться для описания женских лиц.

Во всяком обществе и, как полагал известный антрополог и этнограф, основатель этнолингвистической и антропологической школ в лингвистике Делл Хаймс, во всяком речевом коллективе ( speech community ) 57 57 См. (Hymes 1974, 54). определены нормы, правила и оценки коммуникативного поведения. Мы знаем, что считается правильным и что приличным, что этически нормативным и что эстетически красивым. Противоположные виды поведения признаются соответственно ненормативными, неприличными и некрасивыми.

Нормы, правила, квалификации и оценки коммуникативного поведения людей являются основными компонентами коммуникативной практики, которая получает формальное отражение в виде особых моделей. Особенностью моделей неречевого поведения является то, что они существенно опираются на сложившиеся в данном обществе представления о теле, телесных объектах и их свойствах. Строя такие модели, исследователь обычно указывает те телесные объекты и те их признаки (форму, размер, местоположение, функции, движения и др.), которые являются составной частью условий применимости соответствующих правил или запретов на применение таких правил (так называемых фильтров).

Телесность не только является организующим началом моделей невербального знакового поведения, но и определяет строение и содержание многих ритуалов. Такие ритуалы естественно назвать невербальными . Иными словами, под невербальным ритуаломмы будем понимать такой ритуал, который всецело основан на невербальных знаках или в котором невербальные знаки играют определяющую роль. Ритуал при этом понимается нами вполне традиционно, а именно как исторически сложившаяся форма знакового поведения, определяемая кодифицированной системой знаковых действий, служащих для выражения определенных социальных и культурных взаимоотношений, в частности для признания каких-либо ценностей, приоритетов или авторитетов, для поддержания социально-нормативной системы 58 58 См., в частности, определение ритуала в (БСЭ 1949–1958), более или менее повторяющееся в различных книгах и справочниках по этикету и других изданиях. .

Описание ритуализованных форм невербального поведения и соответствующих невербальных практик удобно предварить их классификацией. Мы считаем, что дифференциальные признаки, которые разумно положить в основание такой классификации, должны характеризовать участие соматических объектов и их признаков в соответствующих формах поведения. Правильно выбранные дифференциальные признаки не только дают удобную классификацию ритуалов, но и раскрывают степень значимости и роль того или иного соматического объекта в данном ритуале. Они же выявляют меру табуированности использования в ритуале конкретного объекта (использование полностью запрещено, запрещено при тех или иных условиях и т. д.).

Ниже мы наметим контуры такой классификации и опишем ее основные блоки. По ходу изложения мы будем приводить примеры, демонстрирующие значимость разных соматических объектов для разных ритуалов, а в конце раздела приведем пример сценария (скрипта) одного невербального ритуала, свойственного русской культуре.

Сценарии невербальных ритуалов строятся с использованием метаязыка, о котором мы уже не раз говорили. Этот метаязык вполне приспособлен для сопоставления моделей коммуникативного поведения и культурных сценариев, свойственных разным ареалам и речевым коллективам. Кроме того, он, как мы увидим, соотносит описание культурных сценариев с семантикой телесных знаков и ключевых концептов, свойственных русской (и не только русской) культуре. Приспособленность данного метаязыка для решения всех этих задач связана с тем, что метаязык с самого начала строился нами для описания разных соматических объектов и их признаков, а также для анализа значения и употребления имен объектов и признаков.

По ходу изложения раскрываются три важнейших свойства нашего метаязыка. Во-первых, он позволяет эксплицировать семантику и синтаксис слов и выражений, относящихся к человеческому телу. Во-вторых, на нем описываются основные модели знакового вербального и невербального поведения и отдельные невербальные ритуалы, существенно связанные с использованием тела и его составных частей. В-третьих, в силу своей семантической универсальности и синтаксической определенности метаязык (а точнее, сформулированные с его помощью единицы и модели коммуникативного поведения) позволяет сравнивать как модели поведения внутри одной культуры, так и близкие модели поведения разных культур.