Коллектив авторов - Язык и семиотика тела. Том 2. Естественный язык и язык жестов в коммуникативной деятельности человека

В фольклорных текстах и в описаниях ритуалов, связанных с ростом и взрослением ребенка, отмечается приобретение им определенных качеств, которые возникают не сами по себе, а как результат «совершения над телом определенных ритуальных действий» 63 63 См. (Байбурин 1996, 158). . Эти ритуальные действия имеют явно выраженный целевой характер. Ребенка туго пеленали для придания телу нужной формы. Повитуха, приняв ребенка, «правила» ему голову, сжимала ноздри, чтобы не были чересчур широкими 64 64 См. (Байбурин 1996, 158–159). . В некоторых районах России и Белоруссии новорожденного распаривали в бане, делая его тело еще более мягким, чтобы легче было придать ему нужные размер, форму, свойства поверхности, красоту и изящество. Общим для всех таких ритуальных действий было то, что они способствовали формированию тела.

С темой отвердения человека, как телесного, так ментального и психологического, связаны также обряды и ритуальные действия, непосредственно совершаемые уже не над человеком, а над некоторыми материальными нетелесными объектами. Предполагается, что последние обладают теми свойствами, которыми должен обладать человек, и в силу этого связываются с человеком. В частности, от материальных объектов требуется, чтобы они были твердыми, «такими, как будущий человек». Такая связь демонстрирует наличие иконического соотношения типа «свойство материального объекта – свойство тела». Примером одного из материальных объектов, о которых идет речь, является камень, ср. устойчивое выражение твердый как камень . Символическая интерпретация камня проявляется в разных ритуалах, совершаемых над маленькими детьми. Чтобы ребенок рос крепким и здоровым, перед отправлением его в церковь на крещение в избу мужчины-белорусы приносили точильный камень, на который садилась кума. Дело в том, что считалось, что мальчики рождаются на камне (а девочки, кстати, – на черепках битой посуды, тоже материальных объектах).

Из приведенных примеров видно, что в ряде невербальных ритуалов, непосредственно связанных с использованием человеческого тела, доминантным признаком являются признаки «твердость / мягкость тела» или «твердость / мягкость какого-то отдельного телесного объекта». Многие примеры говорят о твердости тела в целом, но не о твердости отдельных соматических объектов. Между тем в ряде ритуалов важна именно «твердость / мягкость» таких объектов. Так, мужское рукопожатие в норме должно совершаться твердой рукой, а в ритуалах наказания детей обычными являются шлепки по задней, мягкой части тела.

Отметим еще одно. Существует определенное семиотическое соответствие между твердостью / мягкостью соматического объекта, то есть физическим свойством, и твердостью / мягкостью характера его обладателя, то есть свойством психическим. Это соответствие проявляется в народном фольклоре, в частности в приметах. Так, жесткие волосы на голове коррелируют с признаком твердого, «железного», неуступчивого характера. Напротив, обладатель мягких волос представляется как человек мягкий, добрый, покладистый.

Рассмотрим пример современного социального ритуала, в котором важную роль играют сразу несколько телесных признаков. Речь идет о переговорах высокопоставленных лиц разных стран. Здесь телесные признаки связаны прежде всего с (а) положением тел, (б) их ориентацией, (в) визуальным поведением участников коммуникации, в частности ориентациями их взглядов, и (г) проксемным поведением. Переговоры обычно проходят за столом, где участники сидят друг напротив друга: одна делегация располагается по одну сторону стола, другая – по другую. Отчетливо выделяются лидеры, которые, согласно официальному этикету, должны сидеть один напротив другого, а слева и справа от них сидит их ближайшее окружение. Члены делегаций видят друг друга, то есть важна ориентация не только тел, но и взглядов. Между представителями одной стороны нет существенного пространственного промежутка – этим проксемным знаком (малым, почти нулевым расстоянием) подчеркивается единство и близость их установок и отношений к определенным вопросам (ср. метафоры стоять плечом к плечу

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

О телесном поведении финнов см. раздел 3.3, гл. IV т. 1.

См. о некоторых невербальных особенностях культуры в статье (Melinger, Levelt 2004).

Об этих типах жестов см. подробнее в (Крейдлин 2002).

Соответствующие данные о невербальном поведении носителей русской культуры содержатся в работе (Печерская 2001), французский материал по этой теме частично представлен в статье (Рико-Кассар 2005).

См., например, работы (Howard, Franklin 1988; Butterworth 1989).

См, в частности, работы (Kempen, Huijbers 1983; Levelt 1989).

В действительности ситуация выглядит несколько более сложной: фонологические и графические единицы могут тоже конструироваться из имеющихся единиц или даже из частей имеющихся единиц. Ср. образование аббревиатур, неологизмов, сложных единств типа окказиональных имен Никуда-не-годник , Как-бы-чего-не-вышло , параязыковых единиц – аналогов междометий типа м-м-м-м-м! , ц-ц-ц , бр-р-р , либо слов, производных от междометий, слов, не представленных в словарях, таких как охохонюшки, <���все эти> хахаханьки, огогошеньки и т. п.

В своих наблюдениях и выводах мы будем опираться на фрагменты видеозаписей лекций, которые читались преподавателями отдельных институтов и факультетов в составе Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ). Видеозапись и аналитическая обработка материала проводились студенткой Института европейских культур в составе РГГУ И. Б. Печерской, которая в 2001 году под руководством Г. Е. Крейдлина написала и успешно защитила диплом под названием «Семиотика лекторских жестов» (Печерская 2001). Также с любезного разрешения бывшей французской стажерки кафедры русского языка Института лингвистики Флоранс Рико-Кассар, предпринявшей сравнительный анализ невербального поведения французских и русских лекторов, мы частично пользуемся собранными ею видеоданными. Некоторые из результатов, полученных Ф. Рико-Кассар, опубликованы в статье (Рико-Кассар 2005). См. также более раннюю работу Т. М. Николаевой (Николаева 1973).