Инна Иванова - Наш край. Литературно-краеведческий альманах. Выпуск 17

Неожиданно в деревне послышалась ожесточённая перестрелка. Подняв отряды в ружьё, мы быстро вошли в деревню и начали занимать оборону. Противник, в основном, конники, развернулся и пошёл в атаку, но был встречен организованным уничтожающим огнём и отступил. Захлебнулась и вторая атака. Так враг пытался выбить нас из деревни в течение трёх дней, но, понеся большие потери, отступил в деревню Творожково. Мы захватили двух пленных, радиостанцию, 3 миномёта, 5 пулемётов, много автоматов, винтовок, лошадей и амуниции.

Готовясь к крупным операциям, мы делали мелкие набеги на гарнизоны врага и в коротких перестрелках уничтожали противника из засад на дорогах и в деревнях.

Возвратившись из одной операции, наша разведка доложила, что в деревне Могутово расположился карательный отряд. Начальник политотдела, который возглавлял группу партизан, приказал подготовиться к уничтожению карателей.

Наступила ночь. Партизаны 30-го и 31-го отрядов начали окружать гарнизон. Сигнал к атаке, мощное «Ура!», и мы уже в деревне, у домов, где расположились фашисты. За один час боя мы уничтожили 25 фашистов, сожгли два гаража, захватили 350 свиней, 300 овец, много коров и лошадей. Кто участвовал в этой операции, тот видел, как жители деревни сами поджигали скотные дворы, конюшни и другие здания, где каратели сосредотачивали своё имущество и скот для отправки в Германию. Двухэтажное здание Дома культуры, в котором расположились основные силы карателей, было блокировано со всех сторон. Не многим карателям удалось убежать, да и те бежали в нательном белье. Враги в перехваченном партизанами письме признавали, что те, которым удалось спастись из отряда, застигнутого в Могутове, прибежали в Новоселье босыми.

Начальник стругокрасненской полиции в это время писал всем старостам деревень, что «нет необходимости тревожиться за боевые действия партизан. Они уничтожены, а остатки их уже доколачиваются в Шкваренских лесах». Да, в Шкваренских лесах! Есть о чём вспомнить о днях, проведённых в лесах Шкваренской дачи.

28 мая мы встретили спецгруппы Шумилина и Финашина, которые пустили под откос два вражеских эшелона с техникой и живой силой врага. Это разозлило немцев, и они бросили большие силы против нас.

31 мая от нас сбежал задержанный кириковский староста-предатель и вскоре привёл к лагерю немцев. В коротком, но жарком бою мы уничтожили 54 фашиста, захватили 7 велосипедов, 5 пулемётов, много автоматов и пистолетов. Был взят в плен молодой эсэсовец-каратель, который рассказал, что получен приказ направить все силы карательных, полицейских и фронтовых частей, расположенных в Стругах Красных, Новоселье и Гдове, на уничтожение появившейся в районе большой группировки партизан.

Надо было подготовиться к предстоящим боям, запастись продовольствием, боеприпасами. Переправившись через реку Люта в районе деревни Бараново, мы зашли вглубь лесов Шкваренской дачи. Высокие стройные сосны и ели надёжно укрывали нас сверху. Сразу же были сообщены новые координаты в Ленинградский штаб партизанского движения.

На второй день разведка сообщила, что ею обнаружены протянутые в трёх местах с юга на север телефонные линии, и что немцы расположились в Шкварно, Мошнино, Рошелёво, Кириково, Сафроновой Горе, совхозе «Вперёд» и на всех хуторах вокруг леса.

Мы сообщили об этой обстановке на «большую землю» и просили ускорить высылку самолётов. Самолётов не было, а мы вели по пять-шесть раз в день бои с отрядами противника, начавшего прочёсывать лес. Засады были кругом. Число раненых всё увеличивалось. Надо идти на прорыв – требовали командиры отрядов и рот.

Враг предлагал свой «план». Вражеские самолёты кружились над лесом, но они не бомбили, а сбрасывали листовки. В них призывали сдаваться – выходить из леса не больше как по 3—4 человека, без оружия. Мы понимали, что они боятся партизан и не знают наших сил.

Было решено идти на прорыв. Создали ударную бригаду человек из 35—40. Собрали ото всех партизан патроны и гранаты, оставили только по одному диску к автоматам. Перед ударной группой стояла задача прорвать оборону, создать коридор и этим дать возможность быстро выйти основной силе партизан из кольца. И вот в светлую июльскую ночь мы двинулись в сторону деревни Рошелёво, но наткнулись на закопанные в землю танки и сильный артиллерийский огонь. Пришлось вернуться. Оставаться в лесу стало невозможно. Комиссар полка П. В. Власов предложил идти прямо на штаб фашистской группировки, который был расположен в совхозе «Вперёд».

– Я полагаю так, – говорил он, – что все их силы разбросаны кругом леса, и они, видимо думают, что партизаны на главный их штаб не пойдут.

Это предложение понравилось. Быстро составили план и бесшумно двинулись в путь.

Ударная группа подошла к окопам противника. Была слышна немецкая речь, доходил запах дыма сигарет. Подползли и по сигналу сразу же бросили десяток гранат. Эти взрывы, страшная пулемётная и автоматная стрельба напугали немцев. Из них кто остался навек в окопах, а кто удрал, не понимая в чём дело.

Мы все бросились в образовавшийся коридор. Но через 20—30 метров наткнулись на вторую линию окопов. Здесь нам оказали мало сопротивления. А метров через 20 – третья линия окопов, но немцев уже не было. Они сбежали, испугавшись страшной, как говорили потом в деревне, артиллерийской канонады. И действительно, мы израсходовали почти весь свой запас гранат.

Вражеское кольцо было прорвано рядом со штабом, который занял оборону, думая, что мы наступаем на совхоз. В бою был смертельно ранен комиссар полка П. В. Власов – краснознаменец, до войны работавший директором типографии. Все тяжело переживали потерю этого чуткого товарища и друга. Мы пронесли его десять километров и похоронили вблизи деревни Записенье. Сейчас его останки покоятся на братском кладбище в деревне Творожково.

Стояла тихая светлая ночь на 22 июня. Укрывшись с головой от назойливых комаров, партизаны отдыхали после ночного марша из деревни Домкино и остановились на опушке лена у хутора Пустыньки. Спали не все: на дорогу, которая ведёт из Пустыньки к Высокову был поставлен усиленный пост. Но, видно, усталые люди не успели вовремя заметить опасность: на заре разведка противника численностью около 20 человек незаметно подкралась к посту и забросала его гранатами. По тревоге были подняты отряды, и мы бросились к месту завязавшейся перестрелки. Вражеская разведка начала отходить, но уцелело только 2—3 гитлеровца, остальных настигли меткие пули партизан.

Весёлые, увешанные трофейным оружием, мы возвращались в лагерь. Но что такое? Там, где ранее размещались командир и политрук 2-й роты 31-го отряда, сидят немцы с радиостанцией и пеленгатором и что-то передают ключом, а где над затухавшими кострами ещё несколько часов назад висели многочисленные котелки с готовящимся партизанским завтраком, за деревьями лежали цепи немцев.