Владимир Малахов - Интеграция мигрантов: концепции и практики

© Фонд «Либеральная Миссия», 2015

Эта книга посвящена анализу европейского (и шире – западного) опыта интеграции иммигрантов. Для русского читателя, однако, такой опыт интересен лишь в той мере, в какой он может быть применен в России.

Очевидно, что сходство России с европейскими странами определяется ее принадлежностью к индустриально развитому миру. Россия, как и другие страны условного Севера, привлекает трудовые ресурсы из стран условного Юга. Кроме того, в Россию, так же как и в европейские государства, тянутся беженцы и соискатели убежища из экономически и/ или политически неблагополучных регионов. На этом, однако, сходство России с ее европейскими соседями (не говоря уже о Соединенных Штатах и Канаде) заканчивается.

Во-первых, Россия – новая страна иммиграции. Мы лишь недавно вступили в ту колею, в которой наши соседи и конкуренты находятся уже более полувека [1] Если вести отсчет от первых программ найма иностранной рабочей силы, то в случае Бельгии это 1946 г., в случае Германии – 1955-й и т. д. . Неудивительно, что в российском обществе отсутствует согласие не только относительно необходимости интеграции мигрантов, но и относительно необходимости самой иммиграции. Значительная часть элит, ссылаясь на высокий градус антимиграционных настроений среди граждан, отстаивает точку зрения, согласно которой России нужно отказаться от внешней миграции (сделав исключение для относительно небольшого числа высококвалифицированных специалистов). Если масштабное привлечение иностранных работников и рассматривается как приемлемая возможность, то только в формате временной миграции. Иными словами, иммигранты допускаются лишь в качестве «гастарбайтеров» [2] Примечательно, как легко это немецкое слово (Gastarbeiter = гостевой рабочий) вошло в русский язык. . На таком фоне системное принятие решений в политико-правовой сфере, которые создавали бы условия для интеграции новоприбывшего населения, мягко говоря, затруднено.

Во-вторых, основные потоки людей, въезжающих в Россию, образуют выходцы из постсоветских стран. Четыре пятых российской иммиграции – это миграции в пределах бывшего СССР [3] Еще пятая часть приходится на страны дальнего зарубежья (от Турции до Китая и КНДР), но это в основном временные мигранты. . Это значит, что большинство внешних мигрантов в российском случае составляют люди, еще недавно принадлежавшие к единому социокультурному пространству. По мере отдаления от момента распада этого пространства различия между россиянами и гражданами постсоветских государств, конечно, будут расти, но пока они не столь велики, как различия между принимающим населением и иммигрантами на Западе.

В-третьих, Россия – страна, которая по целому ряду параметров не вписывается в образец «национального государства» в том виде, в каком он сложился на протяжении последних полутора столетий в Западной Европе. Будучи в прошлом империей, Россия является в гораздо большей мере полиэтничной (многонациональной), чем даже самые неоднородные в этническом отношении европейские государства. Бельгия с ее тремя, Швейцария с ее четырьмя языковыми сообществами (и даже Испания, в которой сосуществуют пять языковых групп) меркнут на фоне российского этнокультурного разнообразия (более ста народов). Но суть дела не в многообразии населения как таковом. Суть дела в том, что в России – ни на уровне гражданского общества, ни на уровне элит – не решен вопрос о природе российского государства. Чем является современная Российская Федерация – нацией, союзом народов (с русским народом как государствообразующим), империей (пусть и с приставкой пост-)? Острые размежевания вокруг этих определений не только не смягчились за время, отделяющее нас от момента распада СССР, но и усилились после известных украинских событий.

Непроясненность российской политической идентичности проявляется в том, как наши граждане относятся к мигрантам из постсоветских стран. С одной стороны, среди россиян распространено скептическое отношение к суверенитету государств, возникших в результате Беловежских соглашений 1991 г. В их воображении жив образ России как цивилизационного центра, границы которого совпадают если не с пределами Российской империи, то с пределами Советского Союза. С другой стороны, большинство сегодняшних российских граждан болезненно относится к тому, что в Россию прибывают на работу и на жительство люди из бывших советских республик. Отторгая этих людей, россияне активизируют дискурс национального государства, с четко очерченными и строго охраняемыми границами. Но националистический дискурс никак не соответствует имперскому сознанию. Если Россия – имперский центр, то она должна быть готова к тому, что в центр потянутся обитатели периферии. Более того, существенная черта империй – культурная открытость и, как следствие, терпимость к различиям. Непохоже, чтобы эта черта была свойственна общественному сознанию в сегодняшней России.

Словом, дебаты вокруг проблем интеграции мигрантов нам еще предстоят. Возможно, это случится совсем скоро. Но не исключено, что процесс осознания превращения России в страну иммиграции затянется, и общественная дискуссия будет отложена [4] Что касается академического обсуждения этой проблематики, то оно уже началось. Среди имен, которые следует упомянуть в этой связи в первую очередь, Владимир Мукомель, Юлия Флоринская, Екатерина Деминцева, Евгений Варшавер, Анна Рочева, Ольга Бредникова, Олег Паченков, Даниил Александров, Сергей Градировский, Елена Филиппова, Ольга Ткач, а также безвременно ушедшая Елена Тюрюканова. . Как бы то ни было, развернутая экспозиция положения дел, сложившегося в данной сфере у наших соседей по европейскому континенту, – вещь полезная.

Перемещения людей из стран бывшего третьего мира в страны первого мира являются лишь частью транснациональных миграционных потоков. Миграции внутри азиатского, африканского и южноамериканского континентов составляют не менее трети всего потока глобальных миграций [5] По данным United Nations Population Division, в 2010 г. на земном шаре насчитывалось более 214 млн международных мигрантов, из них 73 млн мигрировали из одних развивающихся стран в другие. В 2013 г. мировое мигрантское население составляло около 233 млн, из которых 96 млн перемещались в пределах условного Юга. . Работники из Непала и Афганистана едут в Арабские Эмираты, беженцы и трудовые мигранты – из Ботсваны в ЮАР, лаосцы и камбоджийцы в массовом порядке иммигрируют в Таиланд и т. д. Однако по целому ряду причин эти процессы не сопровождаются заметными публичными и академическими дискуссиями на тему интеграции мигрантов. Иное дело – миграции из азиатских и африканских регионов в Западную Европу и из Латинской Америки в США. Здесь проблематика инкорпорирования нового населения в принимающее общество обсуждается и на телевидении, и в газетах, и в ученых журналах.