Коллектив авторов - Концепции современного востоковедения

Фонемы фонемных языков совмещают минимальность с точки зрения сегментации (в процессе функциональной сегментации мы доходим до фонем и дальше идти не можем) и минимальность с точки зрения конститутивности (одна фонема – необходимый и достаточный минимум для формирования экспонента морфемы). В отличие от этого в слоговых языках такие функции распределены между слогами, с одной стороны, и инициалями-финалями – с другой. Слоги (силлабемы) обладают минимальностью с точки зрения конститутивности (асиллабические, т. е. короче слога, морфемы здесь запрещены), а инициали-финали – минимальностью с точки зрения сегментации (предел, которого достигает функциональная сегментация, принимающая во внимание морфологизованные чередования и подобные процессы, позволяющие провести границу между начальным согласным, реже кластером, и остальной частью слога, взятой как целое, т. е. финалью).

В слоговых языках используется иная фонологическая логика , нежели в неслоговых. В исторической фонетике индоевропейских языков рядом исследователей выдвинуты гипотезы, согласно которым праиндоевропейский язык также был слоговым 99 99 См. об этом: Касевич В. Б. Труды по языкознанию. Т. 1. СПб., 2006. .

Исходя из сказанного выше, структура слога в фонемных языках может быть графически представлена схемой на рис. 1, а структура слога в силлабемных языках – схемой на рис. 2 (в качестве иллюстрации фигурируют русский слог пйан и бирманский пйан ).

Рис. 1. Структура слога пйан (рус. яз.)

Рис. 2. Структура слога пйан (бирм. яз.)

1.2. Абсолютное большинство силлабемных языков являются тональными . Это означает, что каждый слог в таком языке, помимо состава в терминах гласных и согласных (точнее, инициалей и финалей), обладает просодической характеристикой – тоном . Без тона в тональном языке нет слога; замена тона столь же существенна для слога, сколь и замена гласного и согласного, ср.: бирм. поу 1‘посылать’, поу 2‘превосходить, быть больше’, поу 3‘вредитель’, по 4‘гнить’ (надстрочными цифрами обозначены тоны в их традиционной нумерации: краткий падающий, ровный, восходяще-нисходящий, краткий смычно-гортанный соответственно).

Как отчасти видно из приведенных бирманских примеров, один тон в данном языке отличается от другого регистром (относительной высотой частоты основного тона голоса: высокие тоны, низкие) или направлением (ровные тоны, восходящие тоны, нисходящие и т. п.) или тем и другим. В тональной системе всегда наличествует, по крайней мере, один ровный тон. В каждом тональном языке имеется замкнутая система противопоставленных тонов. Тоны могут различать грамматические (в большей степени это представлено в языках Африки, особенно Западной) и лексические (см. бирманские примеры выше) значения.

За пределами восточных языков тональные системы неизвестны. Встречающиеся в литературе выcказывания относительно тонов (слоговых акцентов, слоговых интонаций) в языках типа шведского, норвежского, словенского, панджаби и др. некорректны. Применительно к этим языкам следует говорить о полиакцентном ударении : две (редко – более, как в панджаби) противопоставленные фонологические характеристики (высота и т. п.) выделяют одиниз слогов слова, на основании признаков такого (ударного) слога можно установить просодический (акцентный) контур слова, при том что в подлинных тональных языках тон выделяет каждыйслог. Зная тональные признаки данного слога, предсказать признаки других слогов слова (т. е. установить его просодический контур) невозможно. Можно сказать, что восточные языки не любят ударения – вместо ударения здесь представлены либо тон, либо сингармонизм .

1.3. Распространение такой фонологической (вернее морфонологической) характеристики, как сингармонизм, имеет свои особенности. Сингармонизм в разных его проявлениях известен и в восточных (тюркских, прежде всего), и в западных (прежде всего, финно-угорских) языках. Особые типы сингармонизма (по назальности, подъему гласных и др.) представлены, например, в индейских языках (гуарани, кечуа и др.), а в корейском, по-видимому, нет ни ударения, ни тона, ни развитого сингармонизма.

Таким образом, сингармонизм типичен для восточных языков, но не исключителен, встречаясь также в языках западных. Можно сказать, что сингармонистические языки образуют область пересечения восточных и западных языков (см. также ниже).

2.1. С точки зрения морфологической типологии абсолютное большинство восточных языков является агглютинативными или изолирующими. Изолирующие, похоже, не используются за пределами восточных языков. Агглютинативные, в отличие от этого, достаточно широко представлены и среди западных. Как мы уже видели на примере сингармонизма, который, заметим, самым тесным образом связан с агглютинацией, агглютинативные языки образуют своего рода область логического пересечения между западными и восточными языками. Стоит заметить, что граница между изоляцией и агглютинацией может проходить внутри языка; так, в бирманском языке грамматика имени носит последовательно изолирующий характер, а грамматики глагола – преимущественно агглютинативный.

Там, где восточные языки в области морфологии обнаруживают флективный строй (что особенно характерно для афразийских языков), это по преимуществу «не та» флексия, к которой лингвисты привыкли на примере русского, литовского или латинского: значительная часть морфологического инструментария здесь представлена так называемыми трансфиксами, вообще не встречающимися за пределами семитских языков.

По-видимому, наименее специфична морфология индоарийских, дравидийских и иранских языков. Они носят по преимуществу аналитический характер, приближаясь в этом отношении к таким западным языкам, как английский. Аналитизм (в этом значении термина) предполагает широкое употребление служебных слов (аналитических показателей) наряду с агглютинативными показателями, глагольными и иными, плюс пережиточная флексия (обычно достаточно частотная).

2.2. Для всех восточных языков, изолирующих и агглютинативных, слово обнаруживает достаточно неопределенную структуру, его отграниченность от словосочетания во многом условна. Это объясняется тем, прежде всего, что, принимая грамматические формы, слово восточного языка не столько изменяется, сколько меняет свое окружение, представленное служебными (аналитическими) показателями или агглютинативными «квазиаффиксами», слабо связанными с корнем (основой).