Сергей Кравченко - Маски / Лица / Образа. Как найти и потерять себя

Быстрая смена отношений не укладывалась в голове маленькой Марии, так как она не видела причин. На примере поведения своей бабушки она начала думать, что ломка отношений между людьми происходит потому, что они меняют маски на лицах. Человек становится страшным, когда просыпается что-то скрытое под ложным лицом. Неужели люди всегда опасны внутри? Можно ли доверять доброте, что ей показывают вначале? Видимо – нет. А если так, то всегда можно догадаться о чем-то еще в человеке, помимо того, что на его лице. И это знание слоёной природы людей породило лёгкую улыбку догадки, что закрепилась у неё и вызывала чувство превосходства.

Как сон ушло детство и юность.

В настоящий момент нашей героине сорок шесть лет и она, слегка улыбаясь, едет в аэропорт на автомобиле с улыбающимся водителем мужа. Ему будет совсем не смешно уже через несколько часов, когда хозяин узнает, что жена с его участием покинула дом, семью и четверых детей.

***

– Куда? Как улетела? Зачем? – набирал обороты гнев мужа. – Почему меня не поставили в известность? Как так могло произойти? Вон! Э-э-р-р-р… – рычал он и метался по кабинету, сбрасывая все со столов и полок. Потом рухнул в кресло и застыл. Напряжение его азиатского лица с раскосыми глазами постепенно сменилось растерянностью.

***

Мария задумалась о таком шаге после того, как узнала, что у возлюбленной мужа родился ребенок и он намерен жить на две семьи, разделяя себя и свои доходы между всеми детьми и женами.

Последней же каплей в переполненном бокале терпения стало ощущение, что в лице мужа появляется порой образ его второй жены, а с рождением ребенка в нем искорками вспыхивали еще и черты невинного младенца.

Сидя на белой, теплой замше кресла автомобиля, Марию занимал один вопрос, который только сейчас почему-то возник в её сознании и казался очень важен. Неужели она, как и её мать, только вынуждена была играть роль матери? Неужели у нее на первом месте стоит чувство удовольствия и желание собственности и накопительства? Неужели четверо детей были ею рождены под маской материнской любви?

Нет! Всё по иному. Но почему же она покидает свой большой и уютный дом, в котором еще спят её дети? Только потому, что стало невыносимо находиться в нем, выполнять обязанности по дому, приему гостей, ведению личного бизнеса и прочих поверхностных ежедневных ритуальных дел? Душа напоминала пустыню, а всё вокруг превратилось в какой-то маскарад с множеством правил, условностей и двойственной моралью.

Длинными вечерами, уединившись в своей спальне и пересматривая фотографии семьи, она погружалась в узнавание себя настоящей. В душе начался переход от незнания к осознанию, все более ведущий к вражде с мужем.

Узнала в нем поверхностного актера. И происходило это с каждым днем все больше. Было уже несомненным, что по мере ношения масок, его сознание все больше жило в его ролях. Когда утром он одевался, то происходил и сам акт надевания маски, которая ему была нужна днем для успешного бизнеса и новой жизни. Он всегда вживался в предстоящую роль и становился иным и чуждым.

Мария в потоке и своих житейских дел все больше узнавала в себе проявление не своего Я, а каких-то других людей, кто в свое время оказал на неё большое влияние.

Она решается на поступок! Желание сбросить фальшь с отношений стало непреодолимым! Заставить близких ей людей очиститься и почувствовать важность её жизни. Если не так, то приходят мысли об умирании.

Нахлынули особенные воспоминания юности, когда тема смерти вдруг стала ключевой в мыслях и чувствах. Как может быть, что она умрет, а мир продолжит существовать без неё? Что это за мир без её сознания и тела, без её чувств и желаний, без её страстной потребности любить и быть любимой?

Но она еще достаточно молода, вернее, она хорошо сохранилась за свои годы, и многие считали её гораздо моложе своих лет. Салон красоты, который она создала и которым легко управляла вот уже более десяти лет, помогал ей в этом. Но она была не просто владелицей элитного салона, но и отлично понимала истинную цену услуг, которые предлагала своим клиентам. Сама пользовалась ими только в той мере, которая поддерживала и подчеркивала природные данные. Она любила массаж лица и то, как ей расчесывают волосы и полируют ногти, как пахнет в её любимой комнате.

– Стой! – прозвучал эхом её очень властный голос.

– Здесь нельзя останавливаться, – встрепенулся водитель.

– Стой, тебе говорят! – еще громче прозвучал её голос, удивляя силой и её саму.

– Здесь же скоростная трасса! – оправдывал свое неповиновение водитель, сбрасывая скорость.

– Останови прямо здесь! – настаивала она, взявшись за ручку двери.

– Хорошо, хорошо, – сдался возничий, притормаживая. – Но через пять минут будет заправка и можно будет….

Она его уже не слушала. Преодолела небольшой спуск у дороги и выбиралась на открытое поле.

– Мария! Вы куда? Вас ждать? – кричал водитель ей вслед.

Но она, пожав плечами, махнула ему рукой. Он может ехать обратно. А она ничего не знает, но её влечет куда-то в степь какая-то сила.

Осенняя пасмурная равнина ранним утром была слегка покрыта инеем. Сапожки Марии на низком каблучке устойчиво держались на непаханой земле. Кутаясь в тонкий плащ, она пошла к горизонту против ветра. Сердце сильно билось, а тело было как струна. Душа клокотала чувствами страстного порыва к чему-то, что она еще не могла назвать словами.

Вдыхая чистый воздух ртом с полуприкрытыми глазами по сумрачному полю шла улыбающаяся женщина в неуместной одежде. Вдруг из-под её ног выпорхнула птица с испуганным криком и упала в траву неподалеку. Над головою нет даже намека на светило. Но вот она споткнулась и через несколько шагов приостановилась, оглянувшись – испугалась. Сколько она шла и как далеко теперь от дороги? Только серый монотонный навес неба, да тонкая, трепещущая на ветру травка – до горизонта.

Что дальше? – думала она. – Куда идти? Одна на этой земле и под небом. Я стою на земле и под небом. Я человек в этом мире наедине только с собой.

Мария почувствовала холод и усталость. Она, видимо, шла уже несколько часов. Нигде не было видно никаких построек или дорог. Кроме шума ветра ничего иного не было слышно. Она вспомнила свой утренний чай с медом и захотела есть, но даже присесть и отдохнуть было негде.

– Вот она какая полная искренность и свобода, – подумала она и с её лица ушла улыбка, а глаза налились слезами.

– И у тебя теперь нет никаких масок, – ответил ей кто-то.

– У меня нет даже зеркала.