Игорь Годунов - Россия и мир. Синергия развития

Как это ни странно на первый взгляд, марксистская доктрина пустила разветвленные корни в общественном сознании не только в России, но и странах Запада, среди людей, относящих себя к антикоммунистам. Действительно, многие делят страны на капиталистические и социалистические, считая первые прогрессивными и здоровыми, а вторые – больными. Однако однородность общества, будь оно капиталистическое или социалистическое, и есть элемент марксистского мировоззрения, строящего теорию исключительно на абстракциях, а практическую деятельность на принципе «или, или».

В действительности всякое общество многогранно. В частности, современные западные общества нельзя назвать капиталистическими. Капитализм в них – одна из необходимых граней. Другие грани: социализм, но не в качестве производственного базиса, а в виде надстройки над рыночным частнособственническим хозяйством, обеспечивающей населению широкий спектр социальной защиты; информационное общество; плюралистическая духовная и культурная сфера, при признании (пока больше на словах) в качестве всеобщей идеи необходимости всесторонней экологизации человеческой деятельности; правосознание и законность, в основе которых лежат права человека.

Из-за внедрения в общественное сознание, точнее в подсознание, марксистских догм, в России опрометью бросились строить чистый капитализм, наивно полагая, будто строят общественное здание по образцу современного западного общества. При этом сохраняется прежняя большевистская ментальность, лишь знаки меняются с плюса на минус и с минуса на плюс.

Бездумно подражая Западу, одним махом, по-большевистски, в России попытались перейти к свободному рынку, отпустив все цены, а до этого предельно либерализовав внешнюю торговлю. При этом забыли, что свободные цены являются производным от частной собственности и конкуренции. Соответственно цены можно освобождать лишь по мере создания конкурентных условий хозяйствования, иначе экономика впадет в жесточайший кризис, что весьма отчетливо проявилось. Вопреки очевидности многие ведущие правительственные экономисты чисто по-большевистски утверждали, что все идет хорошо, реформы развиваются успешно, в то время как народное хозяйство приблизилось к краю пропасти.

Если взглянуть еще глубже, то предпосылкой частной собственности, этого фундамента рынка, служит правосознание и подчинение законам всех граждан общества. Но как можно говорить об утверждении законного правопорядка, если сама исполнительная власть, даже на самом высшем уровне, в ходе осуществления радикальных реформ нарушала законы опять-таки на основе большевистского принципа целесообразности.

Российское государство, выделившееся из распавшегося СССР, еще не сумело укрепиться. Россия на протяжении целых двух лет даже не имела своих собственных денег, пользуясь рублями распавшегося СССР. Кто же будет верить такому рублю, особенно если учесть, что доверие населения к деньгам прямо пропорционально доверию к государству. В таких условиях все, кто могут, стараются все что можно продать за твердую валюту и вырученные деньги хранить в иностранных банках. В итоге страна опустошается сильнее и масштабнее, чем во времена татаро-монгольского ига.

В качестве протеста зреет движение по восстановлению российской государственности под знаменами православия, правам человека противопоставляется идея соборности. Но где гарантия, что в случае победы православных государственников не будет восстановлена прежняя тоталитарная система с тем лишь различием, что место марксизма-ленинизма займет православие?

Опять наблюдается односторонний марксистско-большевистский подход: если резко ухудшается жизнь народа при провозглашаемой попытке утвердить права отдельного человека и крахе государственности, то взамен предлагается отказ от таких прав и восстановление всесилия государства.

Во всяком здоровом социуме нужно обеспечить разумное сочетание прав и интересов четырех звеньев: 1) личности; 2) коллективов и групп разного масштаба и уровня; 3) гражданского общества в целом; 4) государства. Достаточно сильное ущемление любого из этих четырех звеньев приводит к серьезному заболеванию общества. Почему же российское общество колеблется от одной крайности к другой, не пытаясь найти равновесия между ними?

Древние греки считали, что прежде чем наказать человека, боги накладывают повязку неведения на его глаза. Лидеры «демократов» расценивают «патриотов» в качестве сил, пытающихся восстановить рухнувшую империю тоталитарного зла. Лидеры «патриотов» объявляют «демократов» слугами дьявола. Несомненно, что среди и «демократов», и «патриотов» немало корыстных и фанатичных людей, но далеко не все таковы в обоих лагерях. Но тогда почему умные и честные люди не прислушиваются к аргументам друг друга? Или мешает повязка на глазах?

В России происходит ускоренная трансформация коммунистического тоталитаризма в капиталистический тоталитаризм. Приватизация имеет своим стержнем такое акционирование предприятий, при котором безраздельными распорядителями предприятий остаются псевдогосударственные структуры, являющиеся орудием в руках мафии, использующие частное предпринимательство в качестве придатка. Капиталистический тоталитаризм – новое явление в истории человечества.

Таким образом, тоталитаризм принадлежит не только истории России, но, к сожалению, и ее настоящему, не говоря об угрозе насильственного насаждения его религиозно-государственной формы. Посттоталитарное общество – пока еще не осуществившийся факт, но лишь одна из возможных альтернатив на будущее, которую тем не менее нужно учитывать при анализе современных процессов в политике, экономике, социальной психологии.

Если в обществах, развивающихся на основе проявления внутренних движущих мотивов разнообразных людей, власть является вершиной общественной пирамиды, покоящейся на фундаменте интегрированного общественного интереса, то тоталитарное общество можно сравнить с перевернутой пирамидой, когда абсолютная власть правящей верхушки методами всеобщего принуждения закладывает свои установки во все стороны жизнедеятельности каждого отдельного человека, трудового коллектива, социальной группы, государства в целом.

Тоталитаризм не следует смешивать с диктатурой и авторитаризмом. Может существовать очень жесткая, даже крайне репрессивная власть, которая, однако, ограничивается сугубо сферой политики, не навязывает гражданам определенной идеологии, не лишает их собственности, не стремится к всеобщему огосударствлению экономики. При этом такая власть не будет тоталитарной.