Коллектив авторов - Коммуникативные агрессии XXI века

В эмпирическом разделе авторы условились, что объектом их исследований в форме анкетных опросов станут студенты Отдела политических наук и журналистики. Респондентов поделили на несколько категорий: 1) студенты направления журналистики и связей с общественностью, которым со временем предстоит информировать общество о социально значимых событиях и явлениях, 2) студенты, изучающие международные отношения, вопросы управления государством и национальной безопасности, 3) студенты политологии, предметом интерпретации и рассуждений которых становится информация, идентифицируемая по смысловым полям «Россия – Польша» или «Россия – мир». Исследователи на основе применения техники анкетирования поставили перед собой цель – определить, какие инструменты журналистики формируют общественное мнение в Польше, насколько испытуемые группы студентов перенимают агрессии в медиумах как интернациональные действия, определяющие характер сообщений коммуникаторов о России. Исследования были проведены в два этапа – в 2015 и 2016 гг.

Результаты исследований, которые проводились в пограничной зоне социологии, журналистики и политологии, показали взаимосвязь сообщений, содержащих агрессию, с деятельностью собственно средств массовой информации. Все более технологически совершенствуемые методы коммуникации, сочетающие технические возможности со скоростью разработки информационного материала, и факт его быстрого доступа к получателю, приводят к немедленному воздействию. То, что несколько лет назад считалось обывательским слухом, в эпоху Интернет-СМИ становится информацией, формирующей мнения ее получателей. Это чрезвычайно важно в отношении молодого поколения, с его ориентацией на доминирование Интернет-СМИ, в которых информация далеко не часто проходит проверку. Компьютеры и сетевые алгоритмы распространения сообщений определяют, что из сообщений, когда и каким образом достигнет получателя, чтобы немедленно предложить ему новую порцию информации той же тематики. В своей сущности это и есть основа широких возможностей СМИ в манипуляции общественным сознанием.

Сознание, обусловленное влиянием современных средств массовой информации, может быть полностью сформировано в соответствии с намерением вещателей. Если добавить к этому тот факт, что многие влиятельные медиа-корпорации, работающие в традиционных СМИ (телевидение, газеты, радио), одновременно являются владельцами и вещателями в Интернет-СМИ, то возможности их влияния почти ничем не ограничены.

Студенты, по мнению авторов, являются репрезентативной социальной группой, по результатам анализа которой позволительно судить в целом о характере находящегося под влиянием СМИ общественного сознания, а также утверждать, что ее мир сформирован медийной реальностью.

Фокусное исследование было проведено в 2015 году в группе из 100 студентов WNPiD. Целью исследования – ознакомление с уровнем знаний студентов о новых СМИ, коммуникативных агрессиях и постправде, а также об их состоянии знаний о России. Это был важный пункт анализа, потому что исследование проводилось в год парламентских выборов, когда тема безопасности и отношений с Россией находилась в центре политических дебатов. Формирование обследуемой группы было проведено методом случайной выборки.

Выводы, к которым пришли авторы исследования, затем были использованы при составлении окончательного вопросника для проведения анкетирования в 2016 году. В новом исследовании приняли участие 471 учащийся из всех специальностей. Выводы из проведенных фокус-тестов показали, что сделанная выборка составила репрезентативную группу учащихся по отношению к Интернет-медиа. Контент, который студенты получают через Интернет, столь же релевантный для этой группы, как и полученный через традиционные средства массовой информации.

Специфика области исследования показала, что в обследуемой группе очень высок интерес к политическим и связанным с безопасностью страны темам. Кроме того, в целом группа признает и осознает факт агрессивного освещения в СМИ вопросов политики. Это касается как контента в социальных сетях, так и традиционных СМИ. Установленный факт важен тем, что позволяет исключить интенциональность со стороны исследователей.

Вопросы, содержащиеся в анкете, были сгруппированы в тематические группы и касались: наличия агрессии в социальных сетях и образов России и ее граждан в польских СМИ.

В исследовательской группе доминировали студенты журналистики и социальной коммуникации (159 человек), что еще больше укрепило аргументы и выводы, связанные с их компетентностью в оценке и понимании средств массовой информации.

Постправда описывает действительность, в которой факты не имеют значения. Это самая прямая характеристика термина, который с 2016 года стал популярным в описании политического пространства. В публичном дискурсе он появился после первого его употребления американо-сербским драматургом (Stevea Tesicha в 1992 году) в журнале «Nation» (Flood, 2016). Популярность приобрел благодаря книге Ralpha Keyesa (2004) The Post-Truth Era: Dishonesty and Deception in Contemporary Life . Однако сам R. Keyes, написав о постправде, объяснил, что карьера этого термина началась вместе с появлением телевидения (50-е годы прошлого века), которое ввело новые формы политической коммуникации, а в главном опиралось на информирование получателя периферийным путем, клоня его к эвристическому принятию решения, а не рационального анализа высказывания политика.

После 70-х годов прошлого столетия телевидение становится наиболее массовым распространителем постправды. Конечно, за последующие годы типология каналов массовой коммуникации претерпела существенные изменения, что, впрочем, не отразилось на главном в распространении постправды: основой по-прежнему являются только широко распространенные массовые медиумы, преобразующие общественную действительность за счет исполнения ими роли посредника в акте сообщения.

Вместе с тем, видится, что термин «постправда» не является новым. Это дистрибутивная форма описания действительности, на основе которой в последние годы получили свое развитие новые медиумы. Существенным переменам в массовой коммуникации содействует интенсификация самого явления и нарастающая динамика применения политиками постправды как инструмента достижения определенных партикулярных целей.

Для многих постправда воспринимается синонимом лжи. Для чего же тогда особая необходимость учреждения и использования нового термина в описании реальности, которая в своем существе настолько сильно не изменилась? Может быть, политики лишь теперь начали руководствоваться ложью для реализации своих целей? Разве демократическая политика (тем более реализуемая в безальтернативных системах) не была с незапамятных времен заражена демагогией, эмоциональными отзывами о себе, использованием мифологизированных познавательных стереотипов и предубеждений избирателей?